Джек продолжал подробно описывать этот концерт, но Джессика слушала вполуха. В этом рассказе ее заинтересовало другое: Джек, сам того не замечая, дал ей ключ к разгадке его прошлого. Хартфорд. Джессика припомнила, что это где-то в штате Коннектикут. И Джек обмолвился, что учился в частной школе в тех местах. Итак, все сходится. Джек действительно был парнем, знакомством с которым можно было гордиться. Самые лучшие частные школы в стране были сосредоточены в Новой Англии, и все знатные люди посылали туда своих детей. Но тем не менее Джессика все еще оставалась в неведении, кто же такой был Джек на самом даче.
Она представила себе, как, опираясь на его руку, она входит с ним в похожий на дворец величественный особняк, который он называл своим домом. (Ведь само собой разумеется, что, вкусив независимости, он вернется в отчий дом, где его примут с распростертыми объятиями.)
«Это леди Джессика», – будет говорить он, представляя ее всем слугам.
Для членов семьи она станет просто «Джессикой, самым близким ему человеком». А она будет приветствовать их снисходительным кивком головы. И, конечно, в ее честь устроят такой прием, по сравнению с которым вечеринки Лилы покажутся жалким убожеством...
Лила. При воспоминании о сопернице Джессика вернулась к суровой реальности. Не будет никакого приема, не будет визита в прекрасный замок, пока Лила не исчезнет со сцены. Джессика должна поговорить об этом с Джеком. Прямо сейчас. Собираясь с духом, она взглянула на его профиль и глубоко вздохнула.
– И тогда они снова сыграли на бис, – заканчивал Джек свой рассказ о рок-концерте. – Это была моя любимая песня «С каждым твоим дыханием». Джес, как жаль, что со мной тогда не было тебя.
– Джек, эти слова ты, вероятно, говоришь всем девушкам. – Тон Джессики ясно говорил, что это не только шутка.
– Каким девушкам? – спросил Джек, являя собой картину самой невинности.
– Перестань. Все знают о твоих встречах с Лилой. – Джессика в упор смотрела на Джека своими зеленовато-голубыми глазами, но лицо его оставалось бесстрастным. – Я, конечно, не думаю, что для такого поведения у тебя не было серьезных оснований, – добавила она, давая ему понять, какой именно ответ ей хотелось бы услышать.
– Какого поведения? – Джек свернул на извилистую дорогу, ведущую смотровой площадке, откуда открывался живописный вид на лежащую внизу долину.
Сюда часто приезжали молодые пары, но, очевидно, вовсе не затем, чтобы любоваться окрестностями.
Джессика почувствовала, что в ней закипает гнев. Зачем Джек занимается с ней этой совершенно очевидной словесной игрой в «кошки-мышки»?
– С Лилой ты, наверное, тоже сюда приезжал? – выпалила она, когда впереди показалась смотровая площадка.
– Джессика, с Лилой мы просто друзья. Я не знаю, откуда у тебя другие сведения.
– Ты хочешь сказать, что все эти выходные ты провел не с ней? – продолжала свой допрос Джессика.
Джек въехал на площадку, припарковав свой «рэмблер» рядом с несколькими другими машинами.
– Ну, я был с ней, – оправдывался Джек, – но...
– Но что? – Теперь уже в голосе Джессики звучали обвинительные интонации.
– Слушай, Джессика! – В этих двух словах, хоть и сказанных тихо, ей послышалось столько злости, а лицо его вдруг приняло такое недоброе выражение, что Джессике стало страшно.
Но это длилось всего секунду: Джек сильно потряс головой, и лицо его смягчилось. Испуг Джессики сразу же прошел.
– Джессика, – на этот раз он произнес ее имя с нежностью, – я действительно предложил Лиле провести со мной вечер в пятницу. Она же пригласила меня на вечеринку, когда мы были едва знакомы. Я чувствовал себя обязанным перед ней.
Джек говорил Лиле буквально то же самое, в чем она на прошлой неделе убеждала Элизабет. Джессика почувствовала, что сердится на него уже меньше.
– А потом она пригласила меня провести субботу на ее парусной яхте, – объяснил Джек.
– И ты согласился? – Джессика опять перешла в наступление.
– Джес, неужели ты никогда не принимала приглашение пойти куда-нибудь с парнем, который тебе не больше чем друг?
Тут уже Джессике крыть стало нечем. Всего несколько дней назад она отправилась с Кеном Мэтьюзом кататься на водных лыжах. Она прекрасно провела этот день, хотя, как должна была самой себе признаться Джессика, ни она, ни Кен не возлагали на эту встречу никаких романтических надежд.
– Ну допустим, я попадала пару раз в такие ситуации, – согласилась Джессика. – Но что ты скажешь о воскресенье? Лила говорила, что и тогда вы с ней виделись.
– Это правда. – Джек открытым взглядом посмотрел Джессике в глаза. – Но это было не намеренно. Мы случайно встретились в торговой аллее и пообедали вместе.
– И ты думаешь, что я этому поверю?
– Надеюсь, что поверишь, – Джек нежно сжал ее руку, – потому что так все и было.
В глазах Джессики оставалось сомнение.
– Пожалуйста, поверь мне, – прошептал Джек. – Я люблю только тебя.
Джессика повернулась к нему. На его волевой подбородок и точеные скулы падал лунный свет, проникавший в окно «рэмблера».
– Мне очень хочется верить тебе, – ответила Джессика осторожно. – Но Лила уверена в том, что нравится тебе.
– Значит, она ошибается. Я отношусь к ней, как друг. Ты же должна понять меня, Джессика. Ведь она и твоя подруга. Но никаких других чувств я к ней не испытываю. – Выражение его лица стало суровым. – Думаю, придется сказать ей об этом – другого выхода у меня нет.
– Когда? – потребовала Джессика.
– В пятницу. Я увижу ее в пятницу. И скажу ей все, что только что сказал тебе.
На лице Джессики появилась радостная улыбка.
– О, Джек, я знала, что ты так и сделаешь. – Теперь она стала сама доброта и нежность.
Остаток вечера прошел отлично. Джессика так и не нашла своего кошелька, но ей казалось, что она приобрела нечто неизмеримо большее – любовь Джека, любовь только к ней одной.
Когда у порога ее дома они с Джеком поцеловались на прощание, Джессика была очень довольна собой.
«На счету Джессики Уэйкфилд еще одна победа», – мысленно поздравила она себя.
8
«Все!» – с удовлетворением подумала Элизабет, внося последние поправки в очередной номер «Оракула».
Она уложилась в срок – сегодня был еще только четверг, а газета уже сверстана и готова для отправки в типографию. Пенни будет ею довольна!
Откинувшись на спинку стула, она огляделась вокруг. В помещении редакции никого, кроме нее, не было. Даже штатные сотрудники, задержавшиеся, чтобы помочь ей, давно разошлись по домам.
За окнами уже стемнело – небо было темно-багряным. Элизабет потянулась, подняв руки над головой. Она очень устала, но испытывала огромное удовлетворение от сознания того, что сумела сделать такую работу. Она уже представляла себе, как ее друзья и все другие ребята в школе будут читать газету, в создание которой она вложила столько души.
Она в последний раз все проверила и аккуратно сложила готовый номер в ящик стола Пенни, заперев его на ключ, висевший, вместе с ее собственным ключом от помещения редакции, у нее на шее на тонкой белой ленточке.
Она встала и собрала свои вещи, впервые за весь вечер почувствовав, как проголодалась. Пожалуй, по пути домой она зайдет в кафе «Кейзи» и съест там порцию пломбира. Элизабет знала, что по этому поводу сказала бы ее мама: «Мороженое не может заменить полноценного ужина», но она уже чувствовала во рту вкус нежного сливочного пломбира. К тому же после такой работы она считала себя вправе полакомиться.
Элизабет огляделась в последний раз, чтобы убедиться, что все лежит на месте, выключила верхний свет и вышла из комнаты. Закрывая дверь, она вдруг наткнулась на кого-то, стоявшего за ее спиной. Стараясь не закричать, она резко повернулась. В тусклом свете, отбрасываемом светящимся возле лестницы указателем запасного выхода, она увидела младшую сестру Пенни Айала – Тину, которая казалась такой же напуганной, как и она.