– Рекламное объявление, – быстро ответила Таппенс. – У тебя есть бумага и карандаш? Обычно вы, мужчины, носите их с собой. Так же, как мы, женщины, – заколки и пуховки.
Томми протянул ей изрядно потрепанную зеленую записную книжку, и Таппенс погрузилась в творчество.
– Давай начнем так: «Молодой офицер, дважды раненный на войне…»
– Ни в коем случае.
– Как скажешь, дорогой. Но должна тебе сказать, что подобное начало может затронуть сердце какой-нибудь старой карги, и она может захотеть усыновить тебя, а тогда тебе совсем не надо будет становиться авантюристом.
– Я не хочу, чтобы меня усыновляли.
– Прости, забыла, что у тебя предубеждение против усыновления… Я просто хотела тебя позлить! В газетах полно подобного рода объявлений. А как тебе понравится это? «Двое молодых авантюристов ищут работу. Готовы ехать куда угодно и делать все, что угодно. Дорого!» (Думаю, что это надо подчеркнуть с самого начала.) Можно еще добавить: «Рассмотрим любое приемлемое предложение», – ну как с мебелью или с квартирами.
– Мне кажется, что любое предложение, которое мы получим в ответ на это, будет абсолютно неприемлемым!
– Томми! Ты гений! Да это же просто шикарно! «Рассмотрим любое неприемлемое предложение, если оплата достойная». Как тебе?
– Я бы не стал еще раз писать о деньгах – слишком навязчиво.
– И вполовину не так навязчиво, как я это ощущаю! Но, может быть, ты и прав. Теперь послушай, я прочитаю все вместе: «Два молодых авантюриста ищут работу. Готовы ехать куда угодно и делать все, что угодно. Дорого. Рассмотрим любое неприемлемое предложение». Какое бы это произвело на тебя впечатление, если бы ты это прочитал?
– Я посчитал бы, что это шутка или что это написано лунатиком.
– Это и вполовину не так идиотски выглядит, как то объявление, которое я прочитала сегодня утром: оно начиналось со слова «Петуния», а подписано было «Лучший Мальчик». – девушка вырвала листок из блокнота и протянула его Томми. – Возьми. Поместить, я думаю, надо в «Таймс». Отвечайте на такой-то почтовый ящик. Стоить будет около пяти шиллингов. Вот полкроны – моя доля.
Томми задумчиво смотрел на листок. Он сильно покраснел.
– Ты в этом уверена, Таппенс? – наконец произнес молодой человек. – Просто шутки ради?
– Будь человеком, Томми! Я же знаю, что ты не против! Давай выпьем за наш успех. – девушка разлила остатки холодного чая по чашкам.
– За наше совместное предприятие, и да пусть оно процветает!
– За «Молодых авантюристов Лтд.»! – откликнулся Томми.
Они поставили чашки и довольно неуверенно рассмеялись. Таппенс встала.
– Я должна вернуться в свой роскошный номер в общежитии.
– Думаю, что мне тоже пора прогуляться до «Ритца», – улыбнулся Томми. – Когда и где мы встречаемся?
– Завтра в двенадцать, на станции «Пикадилли». Тебе подходит?
– Я сам себе хозяин, – торжественно объявил мистер Бересфорд.
– Тогда – пока.
– До скорого, старушка.
Молодые люди разошлись в разных направлениях. Общежитие Таппенс находилось в районе, который из милосердия называли Южная Белгравия[11]. Из экономии она решила идти пешком.
Девушка уже дошла до середины Сент-Джеймс-парк, когда мужской голос заставил ее остановиться.
– Простите, – произнес голос, – не уделите ли вы мне несколько минут?
Глава 2
Предложение мистера Виттингтона
Таппенс резко повернулась, но слова, которые вертелись у нее на языке, так и остались непроизнесенными – ни манеры, ни внешний вид мужчины не говорили о тех его намерениях, которые первыми пришли девушке в голову. Она заколебалась. Как будто прочитав ее мысли, мужчина быстро сказал:
– Уверяю вас, у меня и в мыслях нет ничего такого.
Таппенс ему поверила. Хотя, инстинктивно, он ей не понравился и не вызвал у нее никакого доверия, она решила, что у него не было тех намерений, которые она изначально ему приписала. Мужчина был крупным, гладко выбритым и с тяжелым подбородком. Глазки у него были маленькие и хитрые. Он намеренно избегал ее прямого взгляда.
– Ну, в чем дело? – спросила девушка.
Мужчина улыбнулся:
– Я случайно услышал часть вашего разговора с молодым джентльменом в «Лайонс».
– Ну и что дальше?
– Ничего, кроме того, что, думаю, смогу быть вам полезен.
В голову Таппенс пришла еще одна мысль.