Мери сама тоже как-то почтительно тронула его.
— Вот этот? — спросила она. — Он совсем живой, совсем?
Дикон широко улыбнулся.
— Такой же живой, как ты и я. Смотри-ка, — сказал он, дернув толстую серую сухую ветку, — можно подумать, что все это мертвое, но мне не верится. Я сейчас надрежу ее и посмотрю.
Он встал на колени и надрезал казавшуюся безжизненной ветку.
— Видишь! — радостно сказал он. — Я тебе говорил!
Мери тоже стала на колени, прежде чем он успел что-нибудь сказать, пристально глядя на ветку.
— Когда она внутри зеленоватая и сочная, то она живая, — объяснил он, — а когда она сухая и легко ломается, — тогда конец. Здесь, должно быть, корень живой, и если отрезать старые сучья, хорошенько вскопать землю вокруг да ухаживать, тогда… — он остановился и поднял голову, глядя на вьющиеся и свисающие ветки и побеги, — тогда здесь летом будет целый фонтан роз.
Они стали переходить от куста к кусту, от дерева к дереву. Он отлично владел ножом, умел ловко отрезать сухие, мертвые ветки и угадывал, в каких из них еще могла быть жизнь. Оба они усердно работали возле одного из больших розовых кустов, когда у Дикона вдруг вырвалось удивленное восклицание.
— Кто это сделал? — крикнул он, указывая на траву. — Вон там?
Это была одна из полянок, которые Мери расчистила вокруг бледно-зеленых игл, торчавших из земли.
— Это я сделала, — ответила Мери. — Эти иглы были такие маленькие, а трава кругом такая густая и высокая, что мне казалось, им нечем дышать. Вот я и дала им побольше места; я даже не знаю, что это за штуки.
Дикон подошел и встал на колени, широко улыбаясь.
— Хорошо, — сказал он, — никакой садовник не сделал бы лучше! Это крокусы, подснежники, а это нарциссы!
Он продолжал работать, пока говорил, а Мери помогала ему.
— Здесь много работы будет! — сказал он, возбужденно глядя вокруг.
— Ты придешь опять? — спросила Мери. — Я уверена, что сумею помогать тебе; ведь я умею копать и полоть и буду делать все, что ты скажешь. Пожалуйста, приходи, Дикон!
— Буду приходить, если захочешь, даже каждый день, — ответил он уверенно.
Он опять стал ходить, осматривая деревья, кусты, стены с озабоченным выражением лица, и вдруг остановился в недоумении, почесывая рыжую голову.
— Это тайный сад… конечно… Только мне кажется, что с тех пор, как его заперли, здесь был еще кто-то, кроме малиновки!
— Но ведь калитка была заперта, а ключ зарыт, — сказала Мери. — Никто не мог войти.
— Правда, — ответил он. — Это очень странное место. Мне кажется, что здесь кто-то чистил и подстригал… недавно, а не десять лет тому назад.
— Как же это могли сделать! — сказала Мери.
— Ну да, как же?.. — пробормотал он. — Дверь была заперта, и ключ зарыт!
Они снова радостно принялись за работу, еще с большим усердием, чем прежде. Мери встревожилась, когда услышала, что большие часы во дворе пробили час обеда.
— Мне надо идти, — печально сказала она. — А тебе тоже надо идти, не правда ли?
Дикон улыбнулся.
— Мой обед легко носить с собою, — сказал он. — Мать всегда кладет мне что-нибудь в карман.
Он поднял свою куртку, лежавшую на траве, и вытащил из кармана узелок, обернутый чистым грубым платком. Там были два толстых куска хлеба, между которыми лежал ломтик чего-то.
— Чаще всего это только хлеб, — сказал он, — но сегодня у меня тут хороший ломтик ветчины.
Мери никак не могла уйти от него, и ей вдруг показалось, что он какой-то лесной дух, который может исчезнуть, когда она снова придет в сад. Она медленно направилась к калитке, потом остановилась и вернулась обратно.
— Что бы ни случилось, ты… ты никогда ничего не расскажешь? — спросила она.
Его румяные щеки были туго набиты хлебом и ветчиной, но он все-таки ободряюще улыбнулся.
— Если бы ты была птица и указала бы мне, где твое гнездо, ты думаешь, я рассказал бы кому-нибудь? Я бы этого не сделал! Ты здесь в такой же безопасности, как птица в гнезде.
Мери была вполне уверена, что это так. Мери бежала так быстро, что никак не могла перевести дух, когда вошла к себе в комнату. Волосы ее были спутаны на лбу, и щеки раскраснелись. На столе стоял обед, а возле него, у стола, — Марта.
— Ты немножко опоздала! Где ты была? — спросила она.
— Я видела Дикона! — сказала Мери.
— Я знала, что он придет, — оживленно сказала Марта. — Нравится он тебе?
— Я думаю, что он… он прелесть! — решительно заявила Мери, и Марта просияла от удовольствия.
— А семена и инструменты понравились тебе?