– А ты… ты меня не выдашь? – спросила она. – Что бы ни случилось?
У Дикона рот был битком набит хлебом с беконом, но он умудрился улыбнуться ей в ответ.
– Если бы ты была птичкой и показала мне своё гнездо в лесу, неужто я бы тебя выдал? Нет, я не из тех. Ты можешь быть спокойна – как птичка.
И она успокоилась.
Глава 12
«А можно мне немного земли?»
Мэри бежала со всех ног и влетела в свою комнату, совсем запыхавшись. Волосы у неё растрепались, щёки горели. Обед уже был на столе, а возле стола стояла Марта.
– Ты что-то припозднилась, – сказала она. – Где это ты была?
– Я познакомилась с Диконом! – закричала Мэри. – Я познакомилась с Диконом!
– Я знала, что он придёт! – воскликнула Марта с радостью. – Как он тебе понравился?
– По-моему… по-моему, он такой красивый! – решительно заявила Мэри.
Марта, казалось, удивилась; впрочем, вид у неё был довольный.
– Парнишка хороший, таких поискать, только красивым мы его никогда не считали. Нос у него курносый…
– А мне такой нос нравится, – возразила Мэри.
– И глаза круглые, – с сомнением протянула Марта. – Хотя цвета неплохого…
– А мне нравится, что они круглые, – стояла на своём Мэри. – И они точь-в-точь такого же цвета, как небо над пустошью.
Марта расплылась:
– Матушка говорит: они у него потому такого цвета, что он вечно на облака да на птичек смотрит. Но рот у него большой, с этим не поспоришь, верно?
– А мне его рот нравится, – не сдавалась Мэри. – Вот бы мне такой!
Марта весело хмыкнула:
– Ну, это было бы смешно, ведь у тебя личико такое маленькое. Я знала, что он тебе понравится. А семенами и садовыми инструментами ты довольна?
– Откуда ты знаешь, что он их принёс?
– Я ни минуты не сомневалась. Если только они есть в Йоркшире, он их непременно бы принёс. На него можно положиться.
Мэри опасалась, что Марта начнёт задавать ей всякие вопросы, но этого не случилось: Марту занимали только семена и инструменты. Впрочем, был момент, когда Мэри испугалась: Марта поинтересовалась, где Мэри посадит цветы.
– Ты у кого спрашивалась? – сказала она.
– Пока ни у кого, – неуверенно ответила Мэри.
– Пожалуй, я бы не стала спрашиваться у старшего садовника. Уж очень он важный, наш мистер Роуч.
– Я его даже не видела, – сказала Мэри. – Я знаю только его помощников и Бена Везерстафа.
– Я бы на твоём месте спросила Бена Везерстафа, – посоветовала Марта. – Он совсем не такой страшный, как кажется, хотя и брюзжит всё время. Мистер Крейвен ему всё прощает – ведь он здесь работал, ещё когда миссис Крейвен была жива, и умел её рассмешить. Она его любила. Может, он найдёт тебе где-нибудь уголок.
– Если он будет не на виду и никому не нужен, никто ведь не будет возражать, правда? – с тревогой спросила Мэри.
– А чего им возражать? – отвечала Марта. – Ты никому не помешаешь.
Мэри поскорее проглотила обед и, встав из-за стола, совсем уже хотела бежать в спальню за капором, но Марта её остановила.
– Мне надо тебе что-то сказать, – объявила она. – Только я хотела, чтобы ты прежде поела. Сегодня утром мистер Крейвен вернулся домой и хочет, по-моему, тебя повидать.
Мэри побледнела.
– Ах! – вскричала она. – Но почему? Почему? Когда я приехала, он не хотел меня видеть. Я слышала, как Питчер говорил, что он не хочет меня видеть.
– Миссис Медлок говорит, что это матушка его надоумила, – продолжала Марта. – Она тут шла в деревню и повстречала его. Она с ним прежде никогда не говорила, но миссис Крейвен к нам домой раза два заходила. Он-то об этом забыл, да матушка не забыла. Вот она и осмелилась его остановить. Не знаю, что уж она ему про тебя говорила, только он решил перед отъездом тебя повидать. Он завтра уезжает.
– Правда? – спросила Мэри. – Он завтра уедет? Как хорошо!
– Он уедет надолго. Вернётся, верно, не раньше осени или зимы. Поедет по чужим странам. По весне он всегда далеко уезжает.
– Вот и хорошо! – обрадовалась Мэри.
Если он всё лето будет в отъезде, она успеет увидеть, как потаённый сад воскреснет и расцветёт! А если потом мистер Крейвен узнает и отберёт его, что ж, она, по крайней мере, успеет увидеть, как пробудился сад.
– А как ты думаешь, когда он хочет?..
Она не успела закончить – дверь отворилась, и в комнату вошла миссис Медлок. На ней было парадное чёрное платье и чепец; воротник украшала брошь, в которую был вставлен мужской портрет. Это была раскрашенная фотография мистера Медлока, скончавшегося много лет назад, – миссис Медлок всегда прикалывала её по торжественным случаям. Вид у неё был взволнованный.