– Это-т? – проглатывая звуки на йоркширский манер, отозвалась та.
– Ну да, вон там, за окном, – уточнила Мэри.
– Эт пустошь, – ответила девушка. – Нравится?
– Нет! – уверенно отвечала Мэри. – Она какая-то отвратительная!
– Просто ты еще не привыкла, – сказала девушка с таким сильным акцентом, что Мэри поморщилась. – Ой, ты уж меня извини! – спохватилась служанка. – Сколько раз миссис Мэдлок предупреждала меня следить, как я говорю. Иначе, твердит миссис Мэдлок, тебя никто и понять-то не сможет, Марта.
И, старательно выговаривая слова, Марта повторила:
– Это из-за того, что ты еще не привыкла. Пустошь спервоначалу всем кажется чересчур голой и неуютной. Зато как приглядишься, тебе уж точно понравится.
– А тебе-то самой нравится? – испытующе поглядела на нее Мэри.
– Да, – начищая до блеска решетку камина, отозвалась Марта. – Обожаю эти места. И совсем тут не голо и не отвратительно. А весной, как начинают цвести вереск и утесник с ракитником, пустошь становится прямо невестой на выданье. Такой аромат меда стоит! И воздуху столько! Пчелы жужжат, жаворонки заливаются! Ну музыка, да и только! Да приплати мне хоть тысячу фунтов, ни за что не поеду жить далеко от пустоши!
С каждым словом эта служанка удивляла Мэри все больше и больше. В Индии слуги вели себя совсем по-другому. Они были послушны и подобострастны. Хозяевам они то и дело отвешивали почтительные поклоны, называли их «милостивыми господами» и «защитниками бедных». Им и в голову не могло прийти обращаться к хозяевам словно к равным. Когда от слуг в Индии что-нибудь требовалось, им просто приказывали. Говорить им «пожалуйста» или «спасибо» тоже не было принято. Сердясь на Айю, Мэри награждала ее пощечинами, и это считалось в порядке вещей.
И вот, внимательно глядя на Марту, Мэри вдруг поняла, что эту девушку она ударить бы никогда не решилась. Пухлое лицо Марты излучало радушие. И глаза у нее были очень добрые. Но чувствовалось, что она совершенно в себе уверена и нипочем не снесет молча обиды.
– Какая-то ты не такая служанка, – задумчиво проговорила Мэри.
– Да я и сама знаю! – весело засмеялась Марта. – Будь в Мисселтуэйте хозяйка, как в других таких же домах, меня нипочем бы не взяли сюда даже в младшие горничные. Разве что в судомойки, да и то навряд. Уж слишком я простовата. И говорю по-йоркширски, а не как принято у господ. Но тутошний дом, хоть и очень шикарный, но все здесь немного не так. Хозяйки вообще нет, и хозяина словно бы нету. Весь дом на попечении мистера Питчера и миссис Мэдлок. А мистер Крейвен или вовсе здесь не живет, или живет, но ни о чем таком вроде домашних дел и порядка даже слушать не хочет. Миссис Мэдлок по доброте душевной мне и дала тут работу. Но она мне тоже сказала: «Никогда не смогла бы тебя сюда взять, Марта, будь тут все, как в нормальных богатых домах».
– Ты теперь, что же, будешь моей служанкой? – с чисто колониальной надменностью осведомилась девочка.
– Я работаю у миссис Мэдлок, – уверенно проговорила Марта и вновь принялась за каминную решетку. – А миссис Мэдлок работает у мистера Крейвена, – продолжала она. – Значит, я не твоя служанка, а просто горничная в этом доме. Но если тебе будет нужно, кое в чем помогу. Только вряд ли тебе слишком уж моя помощь понадобится.
– Как это не слишком понадобится? – возмутилась Мэри. – А кто меня одевать будет?
Марта выронила тряпку из рук и, не вставая с колен, изумленно воззрилась на девочку.
– Ты что, сама одеться не можешь?
– Конечно нет! – сердито ответила Мэри. – Еще чего, одеваться самой! У меня для этого Айя была!
– Значит, придется теперь научиться, – нисколько не оробела горничная. – По-моему, как раз пора. И возраст у тебя подходящий, чтобы привыкнуть о себе позаботиться. Моя матушка всегда говорит: «Прямо удивляюсь, Марта, как это в богатых семействах дети не все в дураков вырастают! Потому как их и одевают, и моют, и выгуливают чуть не на привязи, будто щенков». Так вот говорит моя матушка, и сдается мне, что она права.
Слова горничной показались девочке верхом дерзости, и она возмущенно воскликнула:
– У нас в Индии говорят по-другому!
– Да уж по тебе вижу, что по-другому, – не оробела и на этот раз Марта. – Верно, слишком в твоей Индии много черных, а настоящих белых – совсем чуть-чуть. Я как прослышала, что к нам из Индии девочка едет, вообразила, будто ты тоже черная.
Мэри от возмущения резко поднялась с подушек.
– Да как ты посмела! – захлебнулась она от ярости. – Как ты только подумать могла, что я местная! Ты – дочь свиньи!
– Ты на кого намекаешь? – грозно осведомилась Марта. – Не советую тебе так заноситься. И распускать язык на всякие выражения маленькой леди вроде тебя не надо. А против черных я плохого ничего не имею. В разных там книгах про них написано, что они страсть какие религиозные. И еще там пишут, что черный – такой же обыкновенный человек и даже каждому из нас брат. А я ни одного чернокожего ни разу не видела. Вот и обрадовалась. Думаю: «Эта девочка из Индии станет моим первым чернокожим человеком на свете!» Вот я сегодня утром, когда пришла разжигать камин, и прокралась тихонько к твоей постели, отогнула одеяло и стала глядеть. Но там, заместо чернокожей девочки, лежала всего-навсего ты, – разочарованно махнула рукой служанка. – И ничего интересного я не увидела. Ну какой толк, что ты из Индии, если лицо у тебя и все другое, как у всех остальных, только гораздо желтее!