— Я участвовал во многих сражениях, — сказал тогда парторг майор Кузнецов, — но таких танковых боев еще не видел. Кажется, на Курской дуге и то было легче.
Майор Кузнецов вернулся из атаки в подбитом танке и тут же ему пришлось заменять раненого командира роты. Все дрались тогда исключительно упорно, зная, что за нами Киев, многострадальный город, только что освобожденный от фашистской оккупации. Мне почему-то часто вспоминалась тогда Ирина, старик, который о ней рассказывал. Я не верил, не хотел согласиться с тем, что она погибла. Думалось, что встретится нам Ирина на тяжелом фронтовом пути.
Немцы наконец прекратили атаки. Или они убедились, что на нашем участке им не прорваться к Киеву, или истощили свои силы, но на девятый день мы не услышали привычного лязга гусениц и грохота танковых пушек. День прошел относительно спокойно, не увидели мы фашистских танков и на следующее утро. Это нас начало тревожить. И не напрасно: вскоре мы услышали о прорыве нашей обороны на участке соседней стрелковой дивизии. Мы и сами видели, что обстановка резко изменилась. Еще вчера по дороге беспрерывно шли машины с боеприпасами, а сегодня их поток к фронту прекратился. Фашистские танки перерезали дорогу.
Полк получил приказ контратаковать врага. Нам предстояло переправиться через реку и выйти на восточную окраину города. Это оказалось самым трудным делом. Единственный мост через реку в черте города залило водой, а попытка найти брод кончилась потерей тяжелого танка. Время шло, а приказ оставался невыполненным. Совет командиров проходил бурно, но не пришел ни к какому решению. И тут к нам нагрянула большая группа партизан. Среди них была девушка, которая сразу обратила на себя внимание. Красивая, маленькая и юркая, в боевых доспехах, девушка смело направилась к нам. И тут мне опять вспомнилась Ирина. Я хотел представить ее в образе этой милой мужественной девушки. Именно такой мне виделась Ирина. Девушка подошла к танку и смело спросила:
— Кто у вас здесь главный из командиров?
— Поди ж ты, — удивились танкисты. — Главного ей подавай. А с рядовыми танкистами ты и разговаривать не хочешь?
— А чего с тобой разговаривать, — девушка указала рукой на меня и засмеялась: — У тебя не только никаких знаков отличия нет, но и на губе ни одного волоска еще не выросло.
Танкисты безудержно расхохотались. В полку у нас совсем не было женщин, и эта девушка показалась всем каким-то необыкновенным, ярко распустившимся цветком. Огрубевшие солдатские сердца враз растаяли и загорелись жарким пламенем. Каждый старался перекинуться с ней хотя бы одним словечком, каждый хотел, чтобы девушка наградила его своей доброй улыбкой.
— Поговори со мной, сестренка, я усатый.
— Да разве у него усы? Это просто недоразумение. Лучше уж со мной покалякайте, у меня и усы, и борода есть, — кричит издали огромного роста старшина-танкист и машет девушке рукой.
— А я сегодня, как на грех, побрился. — Это капитан Кропычев поддался настроению солдат и тоже начал шутить и смеяться.
— Ну пошутили и хватит, — нахмурилась девушка. — Что это вы здесь столпились? Налетят немецкие самолеты, и от вас одни щепки останутся. Лучше помогли бы нам пробраться к своим. Наши на том берегу с немцами дерутся, помощь нужна.
— А вам известен брод через реку? — спросил Кропычев. — Вплавь мы пройти не можем.
— Конечно, известен! — горячо заговорила девушка. — Следуйте за нами.
Через некоторое время, когда мы спустились вниз по реке, партизаны указали брод. Мы переправили танки прямо перед носом у немцев и с ходу вступили в бой. Приказ командования был успешно выполнен. А потом наш полк пошел на запад, и танкисты долго еще вспоминали эту чудесную девушку.
...С тех пор прошло много лет. И когда мне вспоминался Киев, то перед глазами неизменно вставали давние и трудные годы войны. Я всегда мечтал побывать в Киеве, походить по улицам этого великого города! И еще думалось мне, что удастся встретить кого-нибудь, кто видел и знал Ирину Кравченко. Однажды мы с партизаном Кали Утегеновым совсем было уже собрались в Киев, но поездка в тот раз сорвалась. Моя мечта осуществилась только через двадцать лет.