ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
Воздушный красавец Ил-18 стремительно набирает высоту. Через некоторое время на горизонте встают остроконечные вершины гор, и многослойные облака надолго скрывают от глаз пассажиров землю. Короткая остановка в Ростове-на-Дону, и мы летим курсом на Киев. Киев! Этот город грезился мне в солдатских снах двадцать долгих лет. Каков ты сейчас, древний и вечно молодой город, какие люди ходят по твоим широким проспектам?
Самолет идет прямо на запад. Нас порою окутывают густые облака, а иногда вдруг открывается впереди огромная синяя яма, и нам кажется, что самолет, лишенный опоры, проваливается в нее. Но это впечатление обманчиво: стрелка высотомера стоит на одном месте. Вдруг впереди возникает огромный белоснежный перевал. Создается впечатление, что мы летим над высокими горами, и надо немедленно сворачивать в сторону либо набирать высоту, не то самолет врежется в гору. Самолет, действительно, поворачивает и летит вдоль гребня причудливых туч, так похожих на горы.
Впереди снова огромное облако. Наш лайнер с ходу таранит его, и за окнами наступает зловещая мгла. Самолет подрагивает, гул моторов становится слышнее. Наконец самолет пронизал облако, и перед нами открылась земля. Она все ближе, все явственнее проступает в сумерках. Внизу виднеются редкие огоньки. Панорама явно не похожа на киевскую. Пассажиры заволновались.
— Где же Киев? Разве мы не увидим его с воздуха?
Самолет пошел на посадку, и уже через несколько минут мы узнали, что приземлились в Борисполе. Отсюда до Киева — тридцать два километра. Мы вышли из самолета и увидели перед собой небольшое здание аэровокзала. Мы надеялись, что нас, журналистов, встретят наши коллеги. Но это ведь не Киев, а они, должно быть, ждут нас там. И тут я услышал оживленный смех своих товарищей.
— Друзья! — кричал кто-то. — Встреча с Киевом уже началась. Видите, Кали уже обнимается с кем-то.
Я увидел двух немолодых женщин, которые вели под руки сияющего Кали Утегенова. Оказывается, это были сестры Воронецкие, бывшие партизанки из отряда Кали. Одна из них, Надежда Воронецкая, была в отряде связной. Женщины о чем-то взволнованно разговаривали с Кали, то и дело слышалось: «Вася! Вася!» Так называли Кали в партизанском отряде.
— Товарищи! — сказал Кали, обращаясь к нам, — вы прибыли на мою родную землю, на мою вторую родину — Украину! С сегодняшнего дня я буду вашим проводником.
— Вася правильно говорит, — поддержали его Воронецкие, — он наш родной человек, а вы будете нашими дорогими гостями. Угощение готово, в городе вас ждет лучший дом. Добро пожаловать!
Мы быстро собрались и поехали в город. Широкое асфальтовое шоссе окаймлено густыми деревьями, их ветви протянулись почти к середине дороги. Едем по городу, я любуюсь яркими электрическими огнями, смотрю на красивые дома. В ту далекую осень 1943 года я навсегда запомнил этот город. Эти дома, эта пышная зелень чем-то неуловимо сильным притягивают меня к себе. Въезжаем на огромный мост через Днепр, и я пытаюсь восстановить в памяти давние события. Вот здесь стоял наш эшелон, кажется, здесь мы переправлялись через Днепр. Не было тогда красивейшего моста, не было столько яркого света. Наш маленький паром беспомощно метался по вспененным волнам седого Днепра. Теперь по мосту идут трамваи и автобусы, бесконечной рекой текут пешеходы. Это настоящие ворота огромного современного города.
Нас приютили в гостинице «Украина». Это здание построено еще до войны и в ту пору было одним из красивейших на бульваре Тараса Шевченко.
Бульвар Тараса Шевченко, где расположена наша гостиница, начиная от Крещатика, тянется далеко к западу. На пересечении двух улиц, на красном гранитном постаменте, возвышается величественный памятник В. И. Ленину. В 1943 году наш седьмой танковый полк, направляясь в Радомышль, проходил именно здесь, по этой улице. В ту ночь было темно, вокруг лежали развалины. Только шум танковых моторов нарушал тишину казавшегося вымершим города. По улицам украинской столицы шли русские и казахи, белорусы и грузины, татары, киргизы, узбеки... Шли те, кто под Москвой и Сталинградом, Курском и Харьковом громил фашистов. В то время тут не было памятника. Но мне чудится сейчас, что Ленин стоял здесь и тогда, приветствуя и вдохновляя воинов Советской страны.
Уже далеко за полночь к нам в комнату зашел Кали. Ему тоже не спалось. Он широко распахнул окна, облокотился на подоконник и долго молча смотрел на расцвеченный огнями город. Потом обернулся к нам и сказал: