Магдалена кричала, вырывалась и царапалась, но ее сопротивление мгновенно было подавлено. Люсьен смеялся и, легко избегая кулаков и ногтей Магдалены, срывал с нее одежду. В сущности, ему и не пришлось ничего делать: он отдавал глазами ей приказание, а она вопреки желанию подчинялась. Не прошло и минуты, как Магдалена, нагая, лежала на постели раздвинув ноги и была готова принять его в себя.
Хотя тело ее подчинялось Люсьену, сознание продолжало бороться. Магдаленой овладела такая ярость, что в эту минуту она была готова даже на убийство, лишь бы освободиться.
Но потом Люсьен вошел в нее, и Магдалену охватила страсть. Она впервые по-настоящему осознала, что у Люсьена достаточно внутренней силы, чтобы подчинить себе не только ее тело, но мысли и чувства.
Он заставил Магдалену желать близости с ним.
Когда все закончилось, Люсьен лежал рядом с ней, гладил ее волосы и говорил:
— Ты просто чудо. Мне очень жаль твоего возлюбленного, который создал тебя, а потом отошел в вечность, не успев насладиться тобой. Бедный Ален! Он так верил в то, что любовь избавит его от царства тьмы. Удивительно: Ален верил в любовь, в жизнь, в свет, обожал поэзию и созданные народной фантазией легенды. Подумать только, он вообразил, будто затаившийся в нем зверь под воздействием подлинного чувства способен переродиться. Да я и сам благодаря твоему обаянию чувствую, что могу полюбить тебя и переродиться. Может, мне рискнуть — научиться у тебя любви и полюбить самому?
— Я никогда не полюблю тебя!
— Тогда, значит, хорошо, что я в прежней жизни не испытал этого чувства. Властью над тобой я обладаю — и этого с меня довольно. К тому же я существо непостоянное и часто меняю любовниц. Но если мне придет в голову блажь увидеть тебя снова, я позову тебя — и ты придешь.
— Я тоже научусь властвовать! — сказала она.
Люсьен засмеялся, а потом снова коснулся ее.
— Власть и сила моя велики, — прошептал он Магдалене на ухо, и ее глаза вновь потемнели от страсти…
Она открыла глаза и поняла, что находится у себя в спальне. Из окна доносился звон колоколов парижских церквей, созывавший прихожан на утреннюю мессу.
Магдалена вспомнила кошмар, привидевшийся ей ночью.
«Ужасное сновидение», — подумала она, потягиваясь. Все ее тело ныло от усталости.
Потом Магдалена поднялась с постели.
И тут она обнаружила, что ее ночная рубашка и пеньюар превратились в лохмотья. Руки у нее задрожали, а из глаз потекли слезы. Неужели то, что ей приснилось, случилось на самом деле? Не может быть!
Лукавить перед собой не имело смысла: это действительно произошло.
Магдалена снова откинулась на подушки и дала волю слезам. Выплакавшись, она встала, подошла к окну и выглянула на улицу.
Больше она плакать не будет.
У Люсьена огромная власть.
Пусть так.
Она тоже обретет власть и силу — большую, чем у Люсьена.
Глава 3
Энджи, Сисси и Мэгги обедали в новом ресторане неподалеку от клуба. Когда обед подходил к концу и женщины заказали по чашке кофе-эспрессо, Мэгги извинилась, вышла из-за стола и направилась в туалет. Возвращаясь оттуда, она миновала бар, где ее взгляд случайно упал на экран работающего телевизора. Передавали повтор шестичасовых новостей, и Мэгги увидела на экране симпатичного молодого детектива Джека Делони, заходившего в ее офис днем. Репортеры задавали ему каверзные вопросы, и парень на глазах сникал. Но потом место у микрофона занял Кеннеди. Его авторитетный вид и выдержка внушали уважение, а в то, что он говорил, невольно хотелось верить. Между тем разговор в баре естественным образом коснулся затронутой полицейскими темы. Большинство посетителей склонялись к мысли, что неизвестный злодей убивает людей порочных, а значит, людям порядочным бояться нечего. При этом все без исключения считали, что убийцу необходимо изловить.
Внезапно почувствовав, что за спиной у нее кто-то стоит, Мэгги повернулась и едва не столкнулась с лейтенантом Кеннеди. Он был в сером, в полоску, пиджаке и серебристо-серой рубашке, без галстука, с расстегнутым на груди воротом.
— Ну, и как вам мое выступление? — поинтересовался он.
— Неплохо, — ответила Мэгги. — Вы держитесь и говорите твердо, уверены в своих силах и в скором успешном завершении операции. В сущности, вы ничего нового не сказали, но при этом убедили людей, что отчаиваться не надо, и дали населению несколько дельных советов, как себя вести при сложившихся обстоятельствах.
Шон удивленно выгнул бровь и улыбнулся.
— Прикажете расценивать ваши слова как комплимент, или вы просто пошутили?
Не ответив на этот вопрос, Мэгги спросила:
— Как вы здесь оказались? Вы что, следили за мной?
Улыбка Шона стала еще шире, а на правой щеке появилась ямочка.
— Нет, я за вами не следил, но надеялся увидеть вас в джаз-клубе, куда, кажется, вы собирались сегодня вечером. Сюда же я заскочил перекусить. Я еще не обедал, а этот ресторан находится рядом с клубом.
Мэгги невольно улыбнулась.
— Ответ исчерпывающий. Сразу видно, сэр, что вы честный человек.
— Надеюсь. А вы честная?
— Стараюсь быть честной по мере сил.
— Ответ амбивалентный, но интересный.
— Уверяю вас: это не я убила сутенера. И ту девицу на кладбище тоже не убивала.
— Разве я вас в чем-нибудь обвиняю?
— Сегодня днем вы допрашивали меня, а потом обыскивали здание.
— Вы могли бы мне этого и не позволить.
— Тогда бы вы пришли снова, но уже с ордером.
— Точно, пришел бы.
— Итак… Вы последуете за мной в джаз-клуб, чтобы потом арестовать?
Шон не ответил. В баре освободились два высоких стула. Шон подхватил Мэгги под руку и повел к стойке.
— Позволите угостить вас?
— Думаете, я напьюсь, разомлею и признаю свою вину?
Шон расхохотался, помог Мэгги сесть на высокий стул и уселся сам. Словно по волшебству появился бармен. Мэгги заказала бокал белого сухого вина, а Шон — кружку пива.
— Вам позволяют пить на службе? — спросила Мэгги.
— Я не на службе.
— Да ну?
— Вот вам и ну!
— И все-таки вы преследуете меня.
Он улыбнулся:
— Ну разве что самую капельку.
— Но сегодня вечером вы меня не арестуете?
— Вы отлично знаете, что ничего достойного внимания мы в вашем особняке не обнаружили.
— Хотя в доме у меня ничего не нашли, следы крови ведут к моей двери, а других подозреваемых, насколько я знаю, у вас нет. Поэтому я снова спрашиваю: вы собираетесь меня арестовать или нет?
Шон покачал головой и коснулся ее руки, в которой она сжимала бокал.
— Не думаю. Вы держите бокал в правой руке.
— И что с того?
— А то, что убийца — левша.
— А вдруг я одинаково хорошо владею обеими руками?
— Не исключаю такой возможности… Сколько вы весите?
— Извините?
Шон рассмеялся. Смех у него был звучный, с приглушенными басовитыми нотками. Он показался Мэгги таким чувственным, что она затрепетала. Чтобы скрыть замешательство, Мэгги поднесла к губам бокал и сделала глоток.
— Убийца очень силен физически, — сообщил ей Шон. — Скорее всего это крупный мужчина с хорошо развитой мускулатурой.
— Вроде вас? — очаровательно улыбнувшись, предположила Мэгги.
Не ответив на ее вопрос, Шон продолжал развивать свою мысль:
— Не думаю, что это вы убили. Весите вы немного, и у вас не хватило бы для этого сил.
— Внешность обманчива.
— Верно, такое бывает.
— Тогда почему вы меня все-таки преследуете?
Шон глотнул пива и поставил кружку на стойку.
— Не знаю точно. Скажем, потому, что вы интересная женщина и заинтриговали меня.
— Заинтриговала?
— Ну да. У вас такая внешность…