— Черт возьми, о главном-то я и забыл! Часы Леруа обладали особым свойством, они работали без штифта. Услышав этот термин, я даже вздрогнул.
— Это значит…
— Не так быстро, мой мальчик! Деталь конической формы, я подчеркиваю: конической. Вспомните, что время развертывания пружины не всегда постоянно. Когда ее заводят, она сначала разворачивается стремительно, а к концу скорость ее равна нулю. Напряжение у нее линейное. Штифт позволяет полностью расслабленной пружине оказывать давление на большой диаметр. Таким образом мы уравниваем силы, действующие при развертывании приводной пружины.
— Из всего, что вы сказали, меня интересует одно. Некто, прекрасно владеющий своим ремеслом, скорее всего, часовщик, в записке намекнул на какой-т о загадочный механизм.
— Более того, дорогой Николя, три слова, что видим мы в записке, в сущности, избыточны. Чтобы заставить нас насторожиться, нашему ремесленнику вполне хватило бы одного из них.
— Тогда почему все три слова вместе? Он не знал, к кому обращается?
— Да просто он хотел назвать свое имя. Следовательно, ни совпадений, ни случайностей, а всего лишь механическое сцепление, ни больше и ни меньше. О! Это очень умный человек!
— Тогда зачем ему понадобились именно три слова?
— А этого я не знаю! Это вопрос к следователю по особым поручениям.
— А может, следователю помогут друзья? — насмешливо-просительным тоном проговорил Николя.
— Что ж, давайте поставим вопрос иначе: знал ли он, что ему суждено погибнуть, когда он прятал записку в щель? Может, к нам в руки попало его завещание, или же…
— Поставим себя на его место. Полагаю, он хотел оставить указания на тот случай, если с ним произойдет несчастье.
— Три! Имя, страна, занятие.
— Четыре. Ибо, оставляя зашифрованную записку, он тем самым говорил, что чего-то опасается, и надеялся объяснить свои страхи тому, кто найдет его послание.
— Похоже, наши мозги начинают закипать, поэтому предлагаю на сегодня поставить точку. Ужин успокоит нас, а ночь даст добрый совет. Но визитов к Берту и Леруа не избежать. Нам повезло, их мастерские расположены неподалеку друг от друга, рядом с улицей Арлэ, сразу за Дворцом правосудия.
Стоя спиной к двери, Николя не мог видеть, как, взявшись за руки, словно в танце, вошли Ава и Киска. Повернувшись, он не поверил своим глазам. Модель облачилась в длинное изумрудное платье, голову украшал креольский платок, завязанный тюрбаном. Необычное платье, облегавшее гармоничные формы девушки, оставляло открытым одно плечо и позволяло бросить нескромный взор в начало ложбинки между грудей. На Аве было точно такое же одеяние, только фиолетового цвета, сиявшее мрачным блеском. Семакгюс полностью разделил восхищение Николя.
— Грации, спустившиеся с Олимпа!
— Нет! — ответила Ава. — Из кухни. Господа окаменевшие редкости, ужин ждет вас.
Корабельный хирург предложил руку Киске, Николя галантно подставил локоть Аве, и, сделав несколько шагов, кортеж вступил в миленькую кухню, где взорам их предстал накрытый стол, обильно уставленный серебряной посудой, свидетельствовавшей о былых морских сражениях и победах. Семакгюс сообщил, что он равным образом любит обедать как вместе с гостями, так и поближе к месту приготовления пищи. Николя с удовольствием вдыхал теплые ароматные запахи, исходившие от плиты и очага. Рядом на столике охлаждались бутылки с шампанским. Вскоре пробки полетели к потолку, и Семакгюс наполнил бокалы. Поводя носом, Николя внимал разлитым в воздухе ароматам. Киска, застеснявшись, опустила глаза.
— Скажите нам, прелестная Ава, — спросил Николя, — чем сегодня угостят нас у вас на камбузе?
— У Семакгюса, — ответствовал хирург, — каждый день праздник. И даже в пост!
— Каждый день? Точнее, через два на третий, — подала голос Ава. — Когда такой старый человек хочет, чтобы в любое время стояло, надо умерять свои аппетиты за столом.
К удивлению Киски, мужчины расхохотались, ибо для них в словах Авы заключался скрытый смысл: они напомнили им, как несколько лет назад здесь, в Вожираре, они перебрали лишнего.
— …Но, — радостно добавила она, — сегодня как раз третий день, а потому вас ждет настоящий пир!
— И что же выступает главным блюдом на нашем торжестве? — спросил Николя, внезапно почувствовавший, что он зверски голоден.
— Плоские колбаски из мяса с бедра утки, итальянский паштет из макарон, и крем-карамель с хрустящей корочкой.
— Увы, придется мне в воскресенье покаяться в грехе обжорства, — стараясь сохранить серьезный вид, произнес Николя.