За спиной у него заскрипел гравий и раздался знакомый голос:
— Наш добропорядочный бретонец вышел полюбоваться на луну? — саркастически спросил Сартин.
— Сударь, я к вашим услугам.
— Так о чем поведал вам король?
— Боюсь, что только он может разрешить мне рассказать об этом.
— Николя, с вашей стороны неприлично играть со мной в такие игры. Я этого не забуду. Вы вольны хранить ваши секреты, но советую вам не совать нос в чужие.
— Не знаю, сударь, на что вы намекаете, делая подобное предупреждение. Оно напрочь перечеркивает мою верность.
— Вы слишком много знаете. В серьезных играх чувства в расчет не принимаются.
И, словно сказав слишком много и испугавшись, что в гневе скажет еще больше, Сартин повернулся к Николя спиной и исчез во мраке. Николя с грустью отметил враждебный тон Сартина. Уже не первый раз пути их шли в разные стороны. Оба служили королю, но министр по-прежнему видел в Николя рекомендованного ему провинциала, которого он некогда взял под свое крыло. В то, что этот провинциал давно занимает собственное место, имеет определенное влияние и заслуги, он верить не хотел.
Экипаж привез его к особняку д’Арране, где его встретил жизнерадостный Триборт. Адмирала на борту нет, но мадемуазель, без сомнения, будет рада его видеть. Сказано было с таким энергичным подмигиванием, что испещренное шрамами лицо старого моряка покрылось складками. Встретившись с возлюбленной, Николя постарался быть с ней настолько нежным, насколько ему позволяла его нечистая совесть. Остывшая дичь и бутылка шампанского вскоре уступили веселой игре и жарким, как никогда, объятиям. Зная, что ему предстоит заслужить прощение, Николя пылом своим изумил возлюбленную.
Пятница, 14 февраля 1777 года.
Отъезд Николя не потревожил сон Эме. Триборт, с утра пребывавший на ногах, подал ему на завтрак горячий кофе, сдобренный щедрой порцией рома, и остатки вчерашнего паштета, запеченного в тесте. Подкрепившись, Николя приготовился встретить возвращение холода. На улице стоял трескучий мороз, пар от дыхания кучера, проведшего ночь на сеновале в конюшне, соединялся с паром, исходившим из ноздрей коня.
Когда они подъезжали к холмам Севра, над горизонтом показалось бледное солнце, и серые силуэты раскинувшегося впереди Парижа внезапно приобрели серебристый блеск. Он решил немедленно ехать в Шатле, надеясь отыскать там Бурдо и расспросить его, как продвигается расследование. Казалось, они не виделись целую вечность, и Николя вдруг остро ощутил, как ему не хватает своего верного друга и помощника. Он всегда мог положиться на его здравомыслие, опыт и умение добиваться цели, если он полагал эту цель справедливой. Именно уверенности и спокойствия Бурдо ему сейчас и не хватало.
Сидя в обществе папаши Мари, инспектор сосредоточенно раскуривал глиняную трубку. При появлении на лестнице Николя лицо его прояснилось, и он немедленно потащил комиссара в дежурную часть.
— Мне показалось, что ты отсутствовал целую вечность, — произнес Бурдо.
Видя, что чувства их совпадают, Николя счастливо улыбнулся.
— Есть новости, — промолвил он тоном, по которому нельзя было догадаться, вопрос ли это или намерение самому поделиться новостями.
— Есть хорошие и плохие. Я нашел Киску.
— Я тоже, — весело отозвался Николя, — и снова потерял ее! А рукоятка твоего пистолета покорежилась, но спасла мне жизнь! Впрочем, сейчас я тебе все расскажу.
Бурдо с тревожным беспокойством смотрел на него.
— Боюсь, ты меня не понял: я нашел ее мертвой!
— Мертвой?
— Точнее, убитой пулей в голову. Тело найдено патрульными во рву возле Инвалидов, со стороны города… куда его, без сомнения, сбросили, воспользовавшись туманом… Осмотревший его вчера вечером Сансон сказал, что ее убили ранним утром. И знаешь ли ты, что на ней было надето?..
Он смотрел на Николя, не решаясь продолжить.
— Увы! Знаю, и слишком хорошо. Мой старый плащ.
Он ощутил, как холод сковал его тело, а дыхание остановилось. Наконец, придвинув к себе скамью, он рухнул на нее, обхватил голову руками. Почему именно он должен служить слепым орудием в руках судьбы? В сущности, получается, что он сам ее застрелил. Почему уже второй раз женщине, с которой он был близок, уготована столь печальная участь? Внезапно он встал.