Мнение его было столь высокоученым и было высказано в столь блистательных и закругленных фразах, обильно пересыпанных латынью, что присутствующие уже собрались наградить его аплодисментами, как... Как на пороге возникла последняя из гипергностиков: нагая, грязная и окровавленная.
— Я здесь, чтобы предъявить свои права! — вскричала Миндж: в школе она занималась в театральном кружке, и теперь постаралась извлечь из сцены максимальный эффект.
— Ах! — воскликнул Квентин, пытаясь по адвокатскому обычаю затянуть время.
— Разве я не законная наследница Пэррок-хауза?
Квентин вознамерился объявить, что новый поворот событий требует дополнительного рассмотрения (и дополнительной оплаты), ради чего ему придется вернуться в Лондон и отложить окончательное решение на пару недель, но тут в дверях возник новый посетитель: доктор Шеперд собственной персоной. Он выхватил из трости шпагу, рубанул ею по Гутенберговой Библии, лежавшей на почетном месте — на столике с медной столешницей, и возгласил:
— Ларкин! Я пришел за тобой!
Жан-Пьер отпрянул от обезумевшего сельского врача. «Смерть!» — вопила татуировка у него на лбу. «Смерть!» — вопил спятивший доктор.
— Я не Ларкин,— вопил Жан-Пьер.— Ларкина никогда не существовало. Спросите у кого хотите! Спросите ну хоть ее! - и он дрожащей рукой указал на Миндж.
— Доктор взмахнул шпагой, и Жан-Пьер в изумлении увидел, как от левой его руки отскочили три пальца и упали на обюссонский ковер.
— Mon Dieu! — вскричала «сестра Флер», когда сталь клинка взмыла над беззащитной головой ее единственного сына. В прыжке она приняла удар на себя и погибла. Смерть ее, не в пример жизни, была полна благородства.
— Инспектор Фишер храбро выступил вперед и произнес:
— Доктор Шеперд! Я арестовываю вас за убийство. Должен предупредить, что...
Вот и заканчивается публикация совершенно невероятного детективного романа — как вы уже наверняка поняли и сами, романа-пародии. Но очень доброй, потому что он написан семью современными английскими авторами в честь столетия другого английского автора — великой «Леди Детектив», леди Агаты Кристи. «Великолепная семерка» писателей работала по необычному методу: заранее они ни о чем не сговаривались, просто каждый последующий подбирал сюжетные линии в том самом месте, где их бросил предыдущий, и сложнее всего, конечно, пришлось последнему — ему-то и сводить концы с концами и распутывать узлы, прихотливо завязанные коллегами. С чем он, естественно, справился...
Моника Дикенс и Леонард Глум, английские писатели
Лишь сирые и убогие унаследуют царствие земное...» Жан-Пьер Долри с удовольствием повторил эту фразу. Он только что вернулся из больницы, где с ним сделали чудо: хирург подшил обратно три пальца, отрубленных доктором Шепердом, вытащил кольцо из носа и стер со лба надпись «Смерть» — к счастью, это была фальшивая татуировка. И теперь Жан-Пьер выглядел вполне пристойно и держался уверенно.
- Кто это здесь сирые? — язвительно спросил Адам Леннокс. - Мы с сЬегіе,— ответил Жан-Пьер, обхватив за талию Ванессу.— Однако кое-какие плюсы в этой ситуации все-таки есть — не надо делиться наследством с моей мамашен-акробаткой. Все собрались в кабинете доктора. Здесь же присутствовали закутанная в кельтскую шаль последняя из гипергностиков Миндж и Гермиона Фортпатрик, вырядившаяся в форму медсестры - ей поручили ухаживать за выпущенным под залог доктором.
Адам, которому до чертиков надоели все Долри - Жан-Пьер уже продолбил ему голову россказнями о том, как устроит из Пэррок-хауза «центр международных конференций» с полем для гольфа и бассейном олимпийских стандартов,— ехидно заметил:
- Но осталась еще Миндж! Она-то не совершила ничего порочащего, поэтому она и унаследует Пэррок-хауз!
— Ничего порочащего? Да она и есть убийца. Мы-то знаем,- теперь Жан-Пьер, окончательно переставший быть Ларкиным, говорил с французским акцентом.
— Она хотела остаться единственной наследницей, вот и убила капеллана,- согласилась с ним Ванесса.
— И брата Виктора? — доктор, хотя и находился под влиянием сильных успокоительных средств, все же помнил, как нашел тело убиенного.
- Этого педика? — губы Ванессы искривились в презрительной усмешке.— Да он вообще не в счет. А вот она... она...— и Ванесса ткнула перстом в бедную девицу,— она нарочно ослабила колесо на шарабане! Массовый убийца, вот кто она такая!
— Чушь! — протрубила Гермиона — Теперь Миндж — хозяйка Пэррок-хауза. Может, нам устроить на следующий год празднество, дорогая леди? - подобострастно обратилась она к Миндж.- Можно пригласить собачий театр, духовой оркестр пенсионеров... Ах, угощайтесь, пожалуйста, пряничком!
Миндж потянулась за пряником, шаль соскользнула с ее смуглого плеча. И тут Адам вдруг схватил ее руку и поднял вверх.
— Я так и знал! - воскликнул он.— Я знал, знал, что уже где-то вас видел. Нуда вот родинка видите, под мышкой? Я этого никогда не забуду! Пиккарон-клуб, Багамы, скандал на губернаторской яхте...
— Пустите меня, - запротестовала Миндж — Я никогда вас раньше не видела.
— Да? А мы ведь вместе с вами были там, правда от разных газет. Я знаю, кто вы! Кандида Пим, репортер-расследователь!
— Да вы правы, дорогой Адам,— сдалась Миндж и мило улыбнулась.
— Так это правда? — ревниво спросила Ванесса.
— Если об этом знает Адам, значит, это известно всему миру. Не зря на Флит-стрит его прозвали Леннокс-Проныра. А здесь я выполняла задание «Воскресного племени». Я затесалась к гипергностикам, потому что...
Но тут вмешался доктор:
— Прежде, чем вы все нам поведаете, хочу напомнить, что в погребе у меня еще осталось немного бесценного солодового.
Когда все уселись с виски, разлитым по самым разным лабораторным посудинам, Миндж продолжила:
— Дело в том, что последователи этого культа как поговаривали, поклоняются Сатане и оскверняют детей.
— Но они такие чудовищные святоши! — заявила Гермиона Фортпатрик.— Послушать только, как они вопили в церкви!
— И я тоже орала вместе с ними — благо в детстве бывала в скаутском лагере. «Восставим Господа!», «Аллилуйя!» Да погромче, чтобы расслышал этот старый глухой пень викарий.
— Потому их и возненавидели,- заметила Гермиона.
— А панки-наркоманы оказались последней каплей,— добавил доктор, вытирая с белоснежных усов остатки драгоценного напитка.