Но...
Именно это привычное «но» и сделало из меня репортера. Что- то все-таки не давало мне покоя, но что именно?
Поначалу я не мог этого определить. Конечно, в моем беспокойстве был некий, скажем, сексуальный оттенок, потому что я никак не мог забыть татуировку на животе Ванессы: этот символ смерти - и жизни, детородный орган, выглядывавший из костюма ромбами. Но в конце концов Ванесса отнюдь не возражала против того, чтобы я удовлетворил свое природное любопытство и познакомился с татуировкой поближе (Жан-Пьера я не боялся: он вплотную занялся переустройством Пэррок-хауза в «международный центр» и лично отбирал женский персонал: секретарш и горничных). И все же я отложил знакомство со смертью в домино на потом: вот закончу все дела, и тогда...
Но какие дела?
И вдруг я вспомнил фразу, которая засела у меня в подсознании: капеллан-то сказал Ларкину, то есть Жан-Пьеру: «Еще один кузен...» Кого он имел в виду?
Я отправился с визитом в Пэррок-хауз, которым теперь на правах хозяйки заправляла Ванесса. Она приняла меня, как и обещалась когда-то, в оружейной.
— Ах, Адам, я так счастлива видеть вас,- и она, словно заправская леди, ткнула мне руку для поцелуя.— Мы закрыли библиотеку: она навевает такие неприятные воспоминания! Да и ковер безнадежно испорчен кровью моей бедной покойной свекрови! — тут она притворно всхлипнула.
— Дорогая миссис Долри, вы извините, пожалуйста, мое любопытство, но, мне кажется, вопрос, который мучает меня, должен бы занимать и вас. Вы когда-то говорили, что во Франции у вас два кузена. Когда же приедет в Пэррок-хауз второй? Ведь он тоже имеет определенные права...
— Взор Ванессы затуманился:
— Милый Адам, если бы вы знали, как меня на самом деле мучает этот вопрос! Но, увы, я не только не знаю, где мой второй кузен, я даже не знаю, жив ли он...
— И она поведала мне горестную историю.
— Бабушка ее, та самая миссис Долри. которую так высоко ценил мой крестный, имела троих сыновей. Старший, «Бедолага» Пол, ударился в религию, а потом нанес весьма значительный ущерб семье, отписав поместье гипергностикам. Как вы понимаете, по-томства он не оставил: Ему было как-то не до женщин. Средний, обидевшись на несправедливость судьбы - ведь из него мог получиться прекрасный управляющий семейным поместьем, но, увы, закон диктовал передачу его старшему из сыновей,— уехал в Америку, где и родилась Ванесса. А вот судьба младшего сына оказалась самой впечатляющей (между прочим, мой крестный вспоминал этого мальчика с особой любовью, мне кажется, что доктор остался холостяком именно потому, что... Но не будем об этом! Старик может прочесть мои записки, тем более, что я, как профессионал, уверен: все, что когда-либо было написано, должно быть опубликовано).
Младшенький сынок дражайшей миссис Долри пошел по кривой дорожке, которая привела его в цирк. Он стал фокусником-иллюзионистом и, несмотря на престижные премии на международных конкурсах, родными братьями и матерью был от семейства отторгнут. Впрочем, если бы он в какой-то момент образумился и прекратил таскать из шляпы кроликов, родные, скорее всего, пустили бы его под свое крыло, но он не образумился: вместо этого он женился на цирковой акробатке, к тому же почти что карлице, которую мы с вами знаем под печально известным именем сестры Флер...
Блудный сын окончательно стал блудным сыном, и даже известие о том, что карлица родила ему двоих детей, не смягчило сердца старой миссис Долри. Как?! Мать ее внуков - мало того что акробатка, карлица, так еще и француженка?! Такого унижения настоящая англичанка снести не могла.
Внуков настоящей англичанки окрестили - видимо, в отместку — французскими именами: Жан-Поль и Жан-Пьер. Французистее не придумаешь.
И вот, когда цирк был на гастролях в Румынии, старшенького, Жан-Поля, украли цыгане. Бедная карлица и блудный сын обегали все придорожные корчмы, в отчаянии обращались даже в Сигуранцу, но в ответ труппу просто выслали из страны — и закрыли дело. Правда, один старый корчмарь намекнул карлице, что, поскольку все это случилось на территории бывшей Трансильвании. а там, как известно, до сих пор живут потомки графа Дракулы, сынка им лучше не искать, но, кто знает, вдруг этот старый корчмарь был переодетым агентом Сигуранцы?
И безутешные родители вернулись во Францию. Мать продолжала вертеться на трапеции, а отец, не в силах справиться с горем, прямо на арене цирка облил себя бензином и поджег. Между прочим, присутствовавшая при этом публика до сих пор уверена, что это был лишь трюк...
А Жан-Пьер вырос, женился на Ванессе и под видом Ларкина... Впрочем, все остальное вы знаете.
Закончив печальную повесть. Ванесса вытерла глаза кружевным платочком и деловито осведомилась:
— Милый Адам, мне кажется, что вам, как журналисту, может быть любопытна тема последних мод на татуировки. Не хотите ли поближе посмотреть на мою? Тем более что сюжет се соответствует обстановке,- и она самодовольно оглядела стены, увешанные старинным оружием.
Должен вам признаться, что заниматься любовью под присмотром рыцарей в латах (хотя и знаешь, что рыцарей внутри нет) — работа не для слабаков и трусов. Но я успешно справился с возложенной на меня миссией, и когда уходил, один из рыцарей поощрительно хлопнул меня по плечу железной рукою.
Я вернулся к крестному. Тот бродил по своему садику, в котором росла марихуана и любовно гладил кустики. За ним бдительно присматривала Гермиона Фортпатрик: она настолько вошла в роль сиделки, что, когда я попробовал сорвать листочек, злобно на меня шикнула:
- Не мешайте старику! Ботаника - последняя его радость.
Однако старик бросил на меня взгляд, говоривший, что он незабыл и о других радостях, в частности, о своем драгоценном «Буннахабхайнс».
И тут меня словно молнией пронзило! Откуда в доме Ванессы Долри, я имею в виду - старом деревенском доме, оказалось это виски? К тому же, как подсказал мне вздрогнувший при воспоминании желудок, отравленное? Слава Богу, что мы с Ларкином - Жан-Пьером не прикончили тогда весь графинчик...
Крестный мой, старый скряга, жаловался, что панки разгромили его подвал и утащили одну бутылку «Буннахабхайна». Ту самую, которую пытались влить в голого капеллана. А что если была украдена не одна, и с какой целью? Кому потребовалось отравить Ванессу и Жан-Г1ьсра?
Ответ пришел сам собой: тому самому еще одному кузену, бесследно сгинувшему в Румынии Жан-Полю.
Ведь в таком случае он оставался единственным наследником! (Сестра Флер не в счет: она бы так обрадовалась возвращению дорогой пропажи, что простила ему все.)
Значит, Жан-Поль здесь, в Ступл Гардетт. Но кто же он? Под чьей личиной скрывается?
И я поспешил назад, в Пэррок-хауз: следовало предупредить ставшую мне теперь такой близкой Ванессу и близкого — через нее - Жан-Пьера о грозившей им опасности.
Я вновь решил сократить путь и отправился мимо церкви и старого кладбища — если помните, там был проход в парк Пэррок-хауза. Вечерело, и я, памятуя о том, какую неприятную находку совершили мы с доктором на месте бывшего тисового лабиринта, невольно ускорил шаг: я взрослый человек и привидений не боюсь, но все-таки...
Но все-таки приостановился и заглянул в бедную могилку брата Виктора - и остолбенел. На дне ее что-то темнело. Я нагнулся посмотреть, и тут на затылок мой обрушилось что-то ужасно тяжелое.