— С Ларкиным никаких проблем,— вмешался я — Одни его татуировки чего стоят! А вот сестра Флер — старушка достойная. Ее невозможно заподозрить даже в убийстве капеллана: она слишком щуплая.
Тогда остается Ларкин, если, конечно, капеллана не укокошил брат Виктор. И если это вообще дело рук обитателей Пэррок-хауза! Помните, у меня пропали ключи? Для кого-то не составило труда пробраться в дом,- сообразил Пармитер.
— А вы могли инсценировать кражу ключей,- Адам снова взял голос - Тогда под подозрением и Ларкин, и вы, поскольку вы имели доступ ко всем помещениям и в любое время.
— Как вы можете такое говорить! - взвился Пармитер.— Мы с вашим отцом боевые товарищи!
— Если быть совершенно точным, то пионеры в боях не участвовали! Их и не подпускали к серьезным делам — эту банду иностранцев, психов и мошенников.
— Но мы вытащили из дерьма танк вашего отца, сэр!
— Это ваш взвод вытащил, Пармитер. Отец рассказывал, что вы только бегали кругом да орали. Но, конечно, ваше недостойное поведение во время войны вовсе нс означает, что сейчас вы могли бы стать убийцей, - сжалился Адам,- Прежде всего, я сомневаюсь, чтобы у вас хватило духа на такое, если, конечно, это не вы прикончили бутылочку «Буннахабхайна», чтобы набраться смелости.
Ванесса Долри захихикала и объявила:
— Данное замечание типично для сексиста, отстаивающего мужское превосходство, ибо предполагается, что сестра Флер слишком тщедушна, чтобы убить мужчину. Так позвольте мне рассказать вам кое-что о Флер. Всего лишь несколько лет назад она работала в цирке — изображала ребенка «Крошка Доррит», как ее называли. «Спешите видеть Крошку Доррита, крошечного ребенка-акробата на гигантской трапеции!» Эта ее хрупкость и худоба - только видимость. Мускулы у нее по-прежнему стальные.
Она закурила индийскую сигарету, выдохнула вонючий желтый дым и продолжила:
— Мы, женщины, сегодня смело вторгаемся во все области жизни. Даже убийство топором или ножом более не является сугубо мужской прерогативой! Только в прежние времена женщины действовали как существа слабые, второго сорта, совершая убийства при помощи яда или соблазняя мужчин, чтобы они совершали поступки за них. Сейчас мы тоже стремимся получить свою долю в деле столь популярном, престижном и выгодном, как Жестокое и Кровавое Убийство. Отпили кому-нибудь голову бензопилой или свали на кого-нибудь статую Ахилла, или укокошь клиента молотом по башке - и готово, ты получаешь свою порцию статей и интервью в серьезной прессе. Долой слащавые рассказики о преданных женах и самоотверженных матерях! Главное - позаботиться о том, чтоб тебе выплатили гонорар за «интервью перед эшафотом» до того, как издание прогорит. Да! Нас, современных женщин, никто не посмеет выбросить из активной жизни!
— Адам слушал эту тираду и буквально пожирал мисс Долри глазами.
— Похоже, вы весьма озабочены тем, чтобы прославить убийством капеллана предста-вительниц вашего пола или, по меньшей мере, убедить нас не снимать подозрений с сестры Флер. Получается, это она стащила ваш бюсттальтер? И она же убила брата Виктора? Но каковы ее мотивы? — спросил я.
Ах да, мотивы,- Адам очнулся от созерцания мисс Долри — Действительно, пора подыскать убедительный мотив для убийства капеллана, что напоминает нам еще об одном факторе: вчерашней депутации к капеллану, возглавляемой полковником Фортпатриком. В депутацию входили и вы, мисс.
- Да, капеллан ужасно разнервничался,- заявила мисс Долри. - Его всего трясло от страха, когда мы потребовали, чтобы он призвал свою паству к порядку. Вполне возможно, что Виктор или Флер подслушали разговор и поняли, что им нужен более сильный защитник их интересов — ведь от этого зависит существование их обители. Так что кто-то из них мог решить устранил, капеллана, чтобы его место занял «настоящий мужчина».
- Однако при виде капеллана брат Виктор залился слезами,- напомнил я. - Он так рыдал, что его даже в деревне было слышно.
- Это могло бьпъ уловкой, - возразил Адам. - А может, он действительно расстроился: ему нравился капеллан, но он считал необходимым убрать его.
- Старого клерикала вполне могла убить и Флер,- стояла на своем Ванесса
Пармитер вдруг завертелся на стуле.
- А вы забыли про записку! Ну, ту, которую показывал доктор. Которую капеллан написал после вчерашней встречи. И, не закончив, выбросил в корзину...- и он выудил из кармана мятую бумажку и протянул ее Адаму. - «Я знаю, кто вы..» - процитировал Пармитер на память,— Он не мог иметь в виду никого из депутации - он их всех прекрасно знал, как свою собственную задницу. «Приходите вечером, и я..» Значит, имелся в виду кто-то другой. Или Виктор и Флер...
- Или Ларкин,- напомнил я.
- Один из них или все они слышали, как он, может быть, проговаривал текст записки вслух, и потому его решили на всякий случай пристукнуть.
— Но и вы остаетесь под подозрением,- заявил Адам. - Вам выгодно, чтобы гипергностики жили в Пэррок-хаузе: они вам платят зарплату. Следовательно, четверо подозреваемых: Виктор, Флер, Ларкин и Пармитер.
- Можете добавить к списку и ее, - Пармитер ткнул пальцем в Ванессу Долри - Думаете, я ничего не знаю, дорогуша? Да вы в прошлую ночь слонялись возле дома, видно, надеялись застать этого поганца Ларкина. Я-то слышал, как вы с ним мурлыкали, а точнее говоря, ревели, как мартовские коты. Эта татуировка тебя возбуждает, да, цыпочка?
Ванесса в ответ просто грохнулась в обморок. Сомнительная юбчонка задралась и обнажила живот. Врачебному глазу не трудно было заметить, что девица беременна. И на уже изрядно выпирающем животике красовалась татуировка: смерть в трехрогом колпаке, полумаске и домино. Нижняя часть домино разверста, и из нее выглядывает мужской детородный орган, уже достаточно объемистый, а по мере роста живота грозящий превратиться в огромный.
Рэйчел Биллингтон и Дэйвид Бенедиктус, английские писатели
Теперь в повествование вступаю я, Адам Леннокс…
Когда бы моему крестному случилось оступиться на мостике, он бы рухнул в реку с таким всплеском и брызгами, какие никому не снились: он ничего не делал вполовину. «Membrum virile» — «Детородный орган» — вот что еще было начертано на животе Ванессы Долри, и неудивительно, что старик так остро отреагировал на возмутительно непристойное зрелище. Наверняка он давно чувствовал, что силы его разума на исходе — потому и вызвал меня: пусть рядом, если с ним случится нервный срыв, будет кто-то близкий. Тем более что такой срыв у него когда-то уже был, и мне пришлось отправлять его в лечебницу.
Скорее всего, первым камешком, стронувшим лавину, была кража его любимого «Буннахабхайна». Потому что к случившимся в Пэррок-хаузе убийствам он отнесся довольно спокойно.
Я, Фишер и этот идиот Пармитер помогли усадить старика в полицейскую машину, которая должна была доставить его в больницу. При этом старик, слава Боту, полагал, что они сдут брать Ларкина - это был у него основной пунктик. «Фишер, помните! — кричал он.— У дьявола быстрые ноги!»
А я остался — с двумя покойниками и истеричной особой на руках. Я препроводил Ванессу домой, сделал ей чаю и сел рядом со стаканчиком доброго виски в руках.
Ванесса прихлебывала чай, всхлипывала, и время от времени пробегалась пальцами по клавиатуре своего компьютера — довольно странная манера переживать неприятности. Я увидел на мониторе набранную ею фразу: «Она раскинула бедра, похожие на золотистые тушки копченой трески...» Уф! Ну и стиль! Она стерла фразу и схватила меня за руку: