— Как скажете, графиня, — ответил граф, прерывая мысли Эммы.
Его глаза задумчиво скользнули по фигуре девушки, щеки ее вновь вспыхнули, и она сказала:
— Я думаю, мне тоже следует переодеться. Боюсь, я потеряла счет времени.
— Что же вы, дитя, делали? — спросила с теплотой в голосе графиня.
— Я обследовала палаццо, — ответила Эмма, пытаясь стряхнуть с себя то угнетенное состояние духа, которое грозило полностью овладеть ею. — Я представляла себе, как здесь было чудесно когда-то. — Она вдруг почувствовала неловкость, подумав, что графиня ее не так поняла. — Я хотела сказать, в те дни, когда роскошная жизнь была в порядке вещей.
— Я поняла вас, дитя мое, — ответила графиня, улыбаясь. — Не бойтесь сказать мне, что в наши дни палаццо пришло в упадок. Мой внук мало заботится о прошлом, он живет настоящим.
Эмма с беспокойством посмотрела на графа. Он невозмутимо слушал их разговор, не выказывая озабоченности тем, что его бабушке не хватает тактичности. Напротив, все это, казалось, забавляло его.
— Из сказанного вы можете сделать вывод, что моя бабушка горит желанием восстановить палаццо, — заметил он, обращаясь к Эмме. — Для нее вещи значат больше, чем люди. Что касается меня, то мне нужна только крыша над головой, еда и яркое солнце, чтобы согреться. — Он засмеялся тихим приятным смехом, что почему-то привело его бабушку в ярость.
— А деньги? — спросила она. — Как насчет денег, Чезаре? Ты что, самый последний человек на этом свете, чтобы жить без денег?
— Графиня, — пожал плечами Чезаре, — вы действительно очень мало обо мне знаете. Мужчины, как вам известно, взрослеют и меняются, приобретая опыт.
— Ха! — взорвалась графиня и разразилась потоком итальянских слов, которые, как показалось Эмме, звучали совсем нелестно для графа.
Пытаясь не привлекать к себе внимания, она тихонечко выскользнула из гостиной и пошла в свою комнату.
Ленч был сервирован на террасе, выходящей на канал, и под теплыми лучами солнца, ощущая восхитительный аромат вкусной еды, плывущий из кухни, Эмма немного расслабилась.
Она переоделась в темно-голубое платье из легкой шерсти, купленное ею самой задолго до появления Челесты. Этот наряд, как она знала, прекрасно подходил к цвету ее волос. Эмма долго расчесывала свои прямые волосы, и теперь они легли гладкой шелковой волной на ее плечи.
Она хотела выглядеть хоть немного привлекательной рядом с умело подчеркнутой косметикой красотой ее мачехи.
Челеста сидела по левую руку от графини во главе стола. Она надела сегодня сильно декольтированное желтое блестящее платье-футляр из поплина, придающее ее золотисто-рыжим волосам каштановый оттенок. В ее ушах сверкали бриллиантовые серьги, а парный им кулон соблазнительно покоился в углублении между грудей.
Граф Чезаре сидел напротив нее, и, естественно, его взгляд волей-неволей был прикован к этой блестящей безделушке в ее алебастровой оправе.
Эмма вновь была погружена в свои мысли и больше забавлялась с едой на тарелке, чем ела, хотя поданное Анной risotto[3] было просто великолепно.
Эмма никогда раньше не испытывала такого рода волнения, какое пробудил в ней граф Чезаре, и поэтому не представляла, как с ним бороться. Она пыталась утешить себя мыслью, что, скорее всего, на нее так повлияла окружающая обстановка. К тому же он был первый граф, с которым она неожиданно столкнулась. Это немного ее утешило. И в конце концов, сказала себе девушка, она ведь тоже не является невинным младенцем в отношениях с мужчинами. За последние три года у нее было достаточно парней, с которыми она весело проводила время, иногда даже позволяя им обнимать себя. Вероятно, это романтическая атмосфера Венеции заставляет думать о вечной любви и страстных возлюбленных, вызывая глубокое волнение у таких обычных, как она, девушек, попадающих вдруг в атмосферу этого города.
Но, несмотря на мучившие ее думы, Эмма внешне казалась совершенно спокойной, однако граф Чезаре неотвратимо притягивал ее взгляд. Она изучала его с такой напряженностью, что он это почувствовал и, внезапно повернувшись, посмотрел в ее сторону. Эмма поспешно склонилась над своей тарелкой, делая вид, что занята едой.