— О! — сказала Эмма удивленно и прижала руки к горлу, чтобы приостановить бурное дыхание.
У Селесты были холодные глаза, но губы ее улыбались.
— Наконец ты вернулась, Эмма, — сказала она. — А у нас, как ты видишь, гость. Это кузен графа Чезаре. Его зовут Антонио Венкаре. — Антонио, — обернулась Селеста к молодому человеку, — позволь представить тебе мою падчерицу — Эмму Максвелл.
Антонио, обученный галантности благодаря общению с женщинами, взял руку Эммы и поднес ее к своим губам.
Эмма от этого жеста еще пуще покраснела, а Антонио сказал:
— Я рад познакомиться с вами, синьорина. Не так уж часто этот старый палаццо осчастливливают своим присутствием такие очаровательные леди.
— Очень хорошо сказано, — услышала Эмма насмешливый голос графа Чезаре и, напрягшись, торопливо забрала свою руку, жест, который не прошел мимо внимательного взгляда Селесты.
— Добрый день, Чезаре, — улыбаясь, проговорил Антонио, — надеюсь, ты хорошо провел время?
Чезаре неопределенно пожал плечами и поглядел на Селесту.
— О, дорогая Селеста, надеюсь, вы уже лучше чувствуете себя?
Селеста подошла к нему, по-хозяйски взяла его за руку и сказала:
— Гораздо… гораздо лучше, мой дорогой, — и нежно улыбнулась Чезаре. — Но я очень скучала о тебе.
На лице у Селесты появилось игривое выражение.
— Я очень рада, что ты догадался взять с собой Эмму. Ей было бы одной здесь очень скучно.
Селеста поглядела на падчерицу, которая была занята накручиванием на палец пряди своих волос.
— Но, — добавила она, — поскольку здесь появился Антонио, я надеюсь, что Эмме не будет так одиноко.
Антонио слегка поклонился.
— Я с радостью буду сопровождать синьориту, куда она пожелает пойти.
Внезапно Чезаре надоели эти любезности.
— Только не забудь, Антонио, что синьорита Эмма — англичанка и ей нужно время, чтобы узнать тебя. Англичанки ничего не делают, предварительно не обдумав. Они не такие… Как бы это сказать, — он на мгновение запнулся, — не такие импульсивные, как итальянки.
— Я уверена, Эмма будет благодарна Антонио за внимание. В конце концов, она ведь моложе нас, Видал, и то, что интересует нас, ее может оставить совершенно равнодушной.
Эмма окинула всех быстрым взглядом.
— Никому не стоит беспокоиться обо мне, — заметила она.
— Ну, не будь такой букой, Эмма, — мягко проговорила Селеста, — Антонио может подумать, что ты ужасная грубиянка.
За всю свою жизнь Эмма никогда не чувствовала себя такой неуклюжей и смущенной. Беспомощно пожав плечами, она убежала из гостиной к себе в спальню, предоставив Селесте сочинять любые гнусные планы, которые придут в ее изворотливый ум. В этот момент ей было наплевать на то, что напридумывает Селеста.
Ей просто необходимо было побыть несколько минут в одиночестве, все обдумать и восстановить свое растоптанное достоинство и самоуважение.
Глава 8
Антонио оставили на обед, который был неофициальным.
Разговаривала в основном Селеста. Она буквально никому не давала вымолвить ни слова.
Поговорить наедине с Эммой у нее возможности не было, но девушка не сомневалась, что она ее найдет.
Селеста не упустит возможности выместить на Эмме злобу за то, что падчерица провела почти целый день с Чезаре.
Но Эмма полагала, что ее поступок стоит того, чтобы вытерпеть скандал, который ей закатит Селеста. Утро и время после полудня она провела прекрасно, хотя свои отношения с графом Чезаре Эмма начинала считать небезопасными.
Анна приготовила на обед очень вкусный рыбный суп, но Эмма ела его, не ощущая вкуса, а мясо и салат, которые подали после, Эмме вполне можно было бы заменить опилками. Она бы даже не заметила этого.
В этот вечер Эмма была одета в одно из платьев, которые ей выбрала Селеста, и, конечно же, оно было безобразным. Оно было сшито из невзрачного розового крепа. Эмма выглядела в нем чрезвычайно неуклюжей. Волосы она сзади завязала лентой, что тоже ее не украшало.
Селеста же, напротив, в платье цвета морской волны, которое как нельзя лучше оттеняло ее рыжие волосы, выглядела очень волнующе.
Она, не скупясь, отпускала в адрес Эммы разные колкости и, кажется, получала от этого садистское удовольствие.
Но, пожалуй, впервые колкости Селесты не задевали Эмму. Боль, которую причинил ей граф Чезаре, заставила ее замкнуться, уйти в себя, и она считала, что бы ни болтала Селеста, это ничего не изменит.
Когда обед был закончен, графиня, поднимаясь из-за стола, сказала:
— Вечер еще только начинается, Чезаре, — она улыбнулась Селесте, — поскольку вы оба в вечерних туалетах, почему бы вам не сходить в казино? Я думаю, что такой вечер, проведенный на Лидо, доставит вам удовольствие.
Селеста захлопала в ладоши:
— О! Какая прекрасная идея. Пойдем, Видал!
Антонио энтузиазма не высказал:
— Но… бабушка! Я же не в вечернем костюме. Я не смогу пойти туда в таком виде. Чезаре, может быть, нам вместо этого пойти в ночной клуб?
— Я могу, — сухо заметил Чезаре, закуривая индийскую сигару. — Но у меня нет желания делать это.
— А Антонио может куда-нибудь сходить с Эммой, — заметила графиня.
И Эмма почувствовала себя униженной.
— О, нет! — протестующе проговорила она. — Я… я предпочитаю пораньше лечь спать, если никто не возражает.
Антонио, которому, очевидно, не хотелось идти куда-то с так скверно одетой девушкой, с облегчением вздохнул.
Но графиня проявила настойчивость, на которую у нее были свои причины.
— Чепуха, Эмма. Вы здесь на отдыхе и глупо так рано ложиться спать. Нет, Антонио, я полагаю, что ты согласишься сходить куда-нибудь с Эммой. Не правда ли?
— Конечно, бабушка, — уныло пробормотал Антонио.
А у Эммы загорелись щеки, потому что она почувствовала на себе долгий задумчивый взгляд графа. Потом он резко сказал;
— Так чего мы ждем? Пошли, Селеста. У Антонио есть своя лодка. Итак, мы уходим.
Когда они ушли, Эмма снова попробовала протестовать против вечерних развлечений. Но графиня была особой чрезвычайно упрямой, и переспорить ее было невозможно.
Эмме ничего другого не оставалось, как подчиниться желанию графини.
— Я только приведу себя в порядок, — сказала она и вышла.
У себя в спальне она подошла к зеркалу и довольно критически осмотрела свое отражение. Неудивительно, что Антонио не хотелось сопровождать ее куда-нибудь. Розовое платье едва доходило ей до колен и висело словно на вешалке, скрывая красивые формы ее бедер. Волосы, завязанные сзади лентой, добавляли бледности ее лицу, особенно сильной после перенесенного гриппа.
Вздохнув, Эмма развязала ленту. Она больше не желала выглядеть как ребенок. Если Селеста намеревается делать так, чтобы ее падчерица выглядела как можно никчемнее, то ей придется разочароваться. Кроме того, она сможет, наконец, полностью выкинуть из головы мысли о графе Чезаре, потому что Антонио Венкаре вполне привлекательный молодой человек и, возможно, в его компании ей удастся избавиться от невеселых мыслей.
Но не стоит рассчитывать на то, что Антонио может заинтересоваться жалким и незначительным подростком, когда совершенно очевидно, что у него нет отбоя от девушек, которые желают проводить с ним время. Эмма решительно сбросила с себя ненавистное розовое платье, открыла дверцы огромного шкафа, в котором ее туалеты занимали лишь жалкий уголок.
Что же ей надеть такое, чтобы это не было старьем или чем-то давно вышедшим из моды? Кроме платьев, купленных ей Селестой, было только два, о которых стоило подумать. Одно темно-голубое из крепдешина. Оно было довольно модно сшито, но больше подходило для дневных встреч. Еще было бархатное платье абрикосового цвета. Оно было у Эммы уже несколько лет и, как правило, служило вечерним туалетом.
Итак, Эмма выбрала бархатное, так как куда они отправятся, было неясно, а бархатное в этом плане годилось на все случаи жизни. Оно было сшито просто, с глубоким вырезом вокруг шеи, рукава были «три четверти», а полурасклешенная юбка доходила до щиколоток.