Проходили дни, но, к большому разочарованию графини, Чезаре и Челеста совсем не продвинулись в своих отношениях, и выгодная обеим сторонам свадьба все еще была под вопросом.
Эмма беспокоилась о Чезаре и постоянно думала о том, что она будет делать, вернувшись в Англию. Белые стены госпиталя казались ей сейчас такими далекими и холодными, а древнее палаццо уже окутало ее своими чарами. Иногда она задумывалась о загадочном поведении его владельца, но тут же гнала от себя эти мысли. Однако беспокойство о его ране не оставляло ее ни на минуту.
Прошло десять дней со дня нападения на графа Чезаре. Ранним утром Эмма отправилась по поручению Анны за продуктами и в нижнем холле столкнулась с графом, выходящим из маленькой комнаты, заинтересовавшей ее еще в первый день.
— Buon giorno [13], синьорина, — насмешливо сказал он. — Come sta? [14]
— Bene, grazie [15], — ответила Эмма спокойно и хотела пройти мимо него, но он преградил ей дорогу.
— Очень хорошо, — сказал он лениво. — Куда вы сейчас направляетесь?
— Вас это не касается, — резко ответила Эмма.
Ее ответ вызвал у него раздражение.
— Как вы смеете так разговаривать со мной?! — воскликнул он. — Спрашиваю еще раз: куда вы направляетесь?
— Всего лишь сделать покупки для Анны, — ответила Эмма и указала рукой на дверь. — Джулио ждет меня на причале. Теперь я могу идти, синьор граф?
— Подождите! — Чезаре отступил немного в сторону. — У меня тоже есть дела в городе. Я возьму вас с собой. Это освободит Джулио, si?
Эмма тяжело вздохнула.
— Если вы настаиваете, — ответила она, теряя терпение.
Граф сердито нахмурился, но она прошмыгнула мимо него, сама открыла тяжелую дверь и оглянулась посмотреть, следует ли он за ней. Чезаре стоял неподвижно там, где она его оставила, и Эмма, прижав руку к губам, спросила:
— О, лорд! Кажется, я обидела вас?
Он молча покачал головой и последовал за ней через двор на пристань, где их ожидал уже Джулио. Граф что-то сказал ему по-итальянски, и слуга поспешил в палаццо.
— Садитесь, — обратился граф к Эмме, и она подчинилась, чувствуя все безрассудство своего поступка.
Его плечо, видимо, еще не совсем зажило, и, когда она слегка задела его там, в холле, проходя мимо, он, наверное, почувствовал боль. Эмма покачала головой. Ему грозят серьезные неприятности, если он не получит квалифицированной помощи. И почему он не проинформировал полицию о нападении? Челеста тоже не упоминала о происшествии, и это было довольно странно. Если только граф не выдумал для Челесты какую-нибудь историю, чтобы ее успокоить. Все это смущало и озадачивало Эмму.
— О чем вы думаете? — вдруг спросил ее граф, когда они уже плыли по Большому каналу.
— О вас, если вы хотите знать правду, — честно ответила Эмма. — Ваша рука… она ведь еще не зажила, не так ли?
Его лицо превратилось в маску.
— Это мое дело, — сказал он резко.
— Нет, это не так! Вы ведете себя несерьезно! — воскликнула она. — Вы разве не знаете, что может развиться гангрена? Тогда вы потеряете руку!
— Маловероятно, — ответил он холодно.
— Нет, не маловероятно! Я видела, как это происходит!
— Видели? Где же? — спросил он скептически. — А, могу догадаться! Вы — одна из тех благодетельниц, которые посещают больницы, смущая пациентов своими нарядами, и считают, что услышанное и увиденное там дает им право ставить диагноз в любой области медицины — от зубной боли до-беременности!
— Вы просто невозможны! — сказала Эмма и прикусила губу.
Она и так сказала слишком много, и, если об этом узнает Челеста, ей не поздоровится. Эмма порадовалась про себя, что граф ничего не понял и не разгадал ее тайну.
— Где вы собирались делать покупки? — спросил он, меняя тему.
— Как вы любите говорить, это мое дело. — Щеки Эммы вдруг покрылись ярким румянцем, и она поспешила добавить: — Я не это имела в виду. Я хотела сказать, что вы можете высадить меня, где удобно вам.
— Хорошо. Мы остановимся у моста Риальто. Вы найдете меня там, когда будете возвращаться. Скажем… — он посмотрел на циферблат, — через пару часов.
— Очень хорошо, — кивнула Эмма, и на этом их разговор был окончен.
Эмма любила ходить по магазинам одна. Когда ее сопровождал Джулио, он обычно следовал за ней по пятам, неся пакеты с покупками. Сегодня же она чувствовала себя свободной и независимой.
На рынке она купила рыбу и овощи по просьбе Анны, а затем перешла на другую сторону моста Риальто, где начиналась знаменитая торговая улица Мерчерие. У Эммы было еще достаточно времени до встречи с графом, и она бесцельно бродила, разглядывая витрины магазинов и прикидывая, какие подарки она сможет купить своим друзьям из госпиталя. Она приглядела несколько стеклянных статуэток, довольно изысканных и недорогих по сравнению с теми изделиями из венецианского стекла, к которым Эмма приценивалась в больших магазинах. Поскольку времени до ее отъезда в Англию было еще много, она решила повременить с покупками.
Эмма повернула назад и пошла к тому месту, где граф оставил свой катер под присмотром нечесанного пострела в оборванной одежде и с обворожительной улыбкой на чумазом лице.
Дойдя до пристани, Эмма случайно свернула на какую-то узкую улочку и обнаружила в конце ее частный причал. Поняв, что немного заблудилась, она повернула назад и наткнулась на двух мужчин, явно итальянцев, смуглых и низеньких, которые преградили ей путь. Настроены они были совсем не дружелюбно. Со свирепыми выражениями на лицах они угрожающе направились в ее сторону.
Эмма немного попятилась, все еще не веря, что такое могло случиться с ней почти в центре Венеции! Если они решили, что она богатая туристка, то будут неприятно разочарованы. Деньги, которые ей дала Анна, она уже потратила, и в кармане у нее осталось всего несколько сотен лир.
Эмма уперлась в стену какого-то склада, преградившего ей путь к спасению, и с надеждой заглянула за спины мужчин, но убедилась, что кривая узкая улочка, где они находились, совсем не просматривается с площади.
Один из преследователей сказал что-то по-итальянски другому, и тот громко рассмеялся. Хотела бы она понять эту шутку! Кто они были и чего от нее хотели?
Наконец один из них обратился к Эмме на гортанном итальянском.
— Non capisco [16], — ответила Эмма осторожно.
— А, англичанка, — кивнул он и подошел к ней ближе. — Синьорина Максвелл, si?
Эмма в недоумении подняла брови и кивнула. Она онемела и оцепенела от страха и была уверена, что не сможет от них убежать, даже если представится благоприятный случай.
— Bene, bene! — Мужчина засмеялся, открыв почти беззубый рот. Те зубы, которые еще остались, были желтые и гнилые, и из его рта отвратительно пахло.
— Кто вы? Что вы хотите? — спросила Эмма в отчаянии.
— У нас послание для синьора графа, — тихо ответил мужчина, приблизив вплотную к ней свое лицо, в то время как его сообщник привалился спиной к стене рядом с ней, внимательно наблюдая за обстановкой.
— А… послание! — Эмма подумала, что будет лучше прикинуться слабоумной.
— Si, послание.
Итальянец вытащил из кармана своего пиджака нож, длинное лезвие которого угрожающе сверкнуло в солнечных лучах, и улыбнулся Эмме, как будто собирался преподнести ей подарок. Но вместо этого приставил лезвие ножа прямо к ее щеке.
Эмма почувствовала, что сейчас потеряет сознание. Ее колени ослабли, а слова застревали в горле. Она не могла даже закричать.
— Si, послание, — повторил итальянец тихо. — Только он один сможет его понять, и мы очень надеемся, что в этот раз он сделает правильные выводы.
Эмма попыталась заговорить.
— Вы… вы хотите меня у… убить? — пролепетала она, задыхаясь от страха.
Мужчина широко ей улыбнулся.