— Чезаре! — воскликнула она. — Как ужасно!
— Сожалею, если это внушает вам отвращение, — сказал он натянуто, разматывая бинты на ее руке и стараясь не прикасаться к ее коже. — Я собирался сменить бандаж.
— Но это не вызывает у меня отвращения, — запротестовала Эмма. — Вам, должно быть, ужасно больно!
Не сознавая, что делает, она легко пробежала своими нежными пальцами по его руке возле шрамов, ощутив сухость стянутой швами кожи.
— Ради бога, Эмма! — грубо проворчал он. — Не прикасайтесь ко мне!
Эмма отдернула руку, как будто ее обожгло. Ее дыхание участилось, а в висках запульсировала кровь. Его реакция оказалась такой яростной, что Эмма начала осознавать — он не был к ней совсем равнодушен, и все происходящее было для него танталовыми муками.
Чезаре размотал последний бинт слегка дрожащими руками и повернул Эмму к свету так, чтобы можно было осмотреть порезы.
— Все хорошо, — сказал он немного хриплым голосом. — А теперь уходите отсюда!
Эмма посмотрела на него с мукой в глазах. Она знала, что должна уйти, но не могла сдвинуться с места. Проходили минуты, и вдруг с тяжелым стоном Чезаре привлек ее к себе и крепко прижал к своему сильному телу. Его горячие губы припали в жгучем поцелуе к ее губам, и она, скользнув руками по гладкой коже его груди, обвила его шею.
Он целовал ее много раз, долгие, страстные прикосновения его губ говорили Эмме, как она ему нужна, и она полностью ему покорилась. Потом он, не заботясь о своей раненой руке, легко поднял ее и отнес на кровать, но Эмма едва осознавала, что он делает. Она совсем потерялась в мире тепла и любви и ничего не замечала вокруг.
Внезапно Чезаре посмотрел на нее потемневшими глазами и страстно проговорил:
— Эмма, вы сошли с ума! Немедленно меня остановите!
— Почему? — спросила она и посмотрела на него в недоумении широко открытыми глазами.
И он больше уже не возражал, зарывшись лицом в мягкий шелк ее волос. В это мгновение Эмма вдруг ясно поняла, как она обманывала себя, думая, что не любит его. Теперь она точно знала — она влюбилась в Чезаре еще в первую их неожиданную встречу в холле отеля. Вероятно, это было безрассудно, импульсивно и очень наивно, но она ничего не могла с этим поделать.
И вдруг без предупреждения дверь в спальню Чезаре открылась и на пороге появилась Челеста. Увидев их вместе на кровати, она оторопело уставилась на них, прижав руку к губам и не веря своим глазам.
— Ты — маленькая сучка! — завопила она в ярости, испепеляя Эмму полным ненависти взглядом.
От этого крика Эмма очнулась, оттолкнула Чезаре и соскользнула с огромной кровати, застегивая блузку. Граф повернулся на бок и сел.
— Ну, Челеста, — сказал он дерзко, — ты, как всегда, на хвосте!
— Ты можешь мне это объяснить, Видал? — спросила Челеста, с трудом контролируя себя. Тон ее был язвителен.
Чезаре покачал головой, лениво встал с кровати и накинул на плечи темно-синий шелковый халат.
— Думай, что хочешь, — ответил он насмешливо.
Эмма вздрогнула. Она не знала, что Чезаре злится на то, что его, хозяина дома, застали на месте преступления. Он был в ярости оттого, что Челеста посмела войти в его комнату без приглашения. Ему очень хотелось послать эту женщину паковать вещи и оставить Эмму рядом с собой. Но Эмма чувствовала себя виноватой за все, что произошло. В данный момент ее мучили совсем другие мысли. Она не могла понять, почему ее мачеха так спокойно вошла — без стука? Ее ждали? Были ли они действительно любовниками и насколько хорошо знаком Челесте путь в комнату графа? Все это вызывало у нее отвращение. Девушка громко зарыдала и выбежала из спальни Чезаре. В дверях она неожиданно столкнулась с графиней.
— Ой, синьора! — воскликнула Эмма. — Ради бога, извините меня!
— Успокойтесь, дитя, успокойтесь, — мягко сказала графиня. — Но… подождите… Чезаре, что здесь происходит? Двери постоянно хлопают… Челеста!
Челеста была в ярости. Далекий от того, чтобы выглядеть пристыженным, Видал, казалось, не беспокоился о том, как она истолкует это происшествие. А мачеха не хотела быть поднятой на смех и от этого все больше злилась.
— Графиня, — всхлипывая, сказала Челеста и достала носовой платок из кармана своего стеганого халата. — Я испытала ужасное потрясение! Я услышала… голоса и вышла поискать Эмму, но ее нигде не было. Потом я поняла, что голоса доносятся отсюда! — Челеста опять всхлипнула. — Я… я должна вам сказать, графиня… ваш внук… и Эмма… — Ее голос сорвался для убедительности. — Они занимались любовью!
— Это неправда! — холодно возразил Чезаре. Тон его был жестким.
Графиня выглядела шокированной, и Чезаре, тяжело вздохнув, с беспокойством сказал:
— Бабушка, сядьте, а то вы упадете. Вы пришли сюда, чтобы слушать этот вздор, или вам нужна правда?
Графиня с тревогой посмотрела на бледное, искаженное лицо Эммы.
— Ну… конечно, правда, — как-то неуверенно ответила она. — Но Челеста ведь не будет мне лгать…
— Конечно нет, — быстро прервала ее Челеста, чтобы не дать высказаться Чезаре.
Но он перебил ее:
— Эмма действительно пришла ко мне в комнату, я ее сам впустил. Я допускаю, что потерял голову. Я был пьян, а она — очень привлекательная девушка. Я ведь только человек, как вы хорошо знаете!
— Они были в кровати, — язвительно-торжествующе вставила Челеста.
— Да, были, — спокойно согласился граф, — но ничего не случилось. Совсем ничего!
— Вы действительно думаете, что ваша бабушка вам поверит? — Челеста презрительно посмотрела на него, и графиня нахмурилась.
— Должна заметить, Чезаре, что для человека, знающего тебя так же хорошо, как я, твоя история звучит малоправдоподобно.
— Малоправдоподобно, но не лживо, — возразил Чезаре. — И вообще, почему я должен перед вами оправдываться? Лично меня мало заботит, кому вы поверите!
— Чезаре! — В голосе его бабушки звучала обида.
— Ну! Уходите все отсюда! Мы обсудим это утром.
Он решительно выставил Челесту из комнаты и, закрыв за ней со стуком дверь, повернул в замке ключ. Графиня посмотрела сначала на Чезаре, потом на Эмму.
— Я согласна, — сказала она. — Лучше все это обсудим утром. Эмма, дитя мое, не поможете ли вы мне вернуться в мою комнату?
— Конечно, — ответила Эмма, пытаясь привести свои мысли в порядок, и взяла старую леди под руку.
Комната графини оказалась меньше, чем у Челесты, но очень аккуратная и опрятная. Эмма помогла старой леди лечь в кровать и спросила:
— Что-нибудь еще хотите, синьора?
— Нет, спасибо, — ответила графиня, но, когда Эмма собралась уходить, схватила ее за руку. — Эмма, дорогое дитя, вы же не хотите оказаться в глупом положении по милости моего непутевого внука?
Щеки Эммы вспыхнули.
— О, моя дорогая, — продолжала графиня, — неужели вы не видите, как это глупо? — Она тяжело вздохнула. — Не считая огромной разницы в вашем возрасте, он к тому же не относится к тем мужчинам, которые… как это лучше сказать… делают счастливой одну женщину. — Она внимательно посмотрела на Эмму. — Моя дорогая, если он женится на Челесте, их брак будет удачным. Она не рассчитывает, что он сдержит клятвы данные при заключении брака. А у меня нет сомнений, что Челеста сама с удовольствием воспользуется свободой, предоставленной ей Чезаре. Мой внук женится на ней из-за денег, она это прекрасно знает и примирилась с этим, потому что хочет получить титул. Кроме того, наша семья все еще имеет вес в обществе, и Челеста получит свою выгоду из этой сделки.
Эмма начала было слабо протестовать, но графиня покачала головой:
— Нет, дайте мне закончить. Может иногда кажется, что я слишком стара и, возможно, совсем выжила из ума, но близкое знакомство с Челестой стало для меня открытием. Я поняла, что она эгоистичная и жадная, совсем не такая, какой я ее себе представляла. Но для меня важнее всего палаццо, и… — она в изнеможении откинулась на подушки, — я становлюсь слишком старой, чтобы заботиться о нем и дальше, не имея достаточно средств.
Эмма вырвала свою руку из цепких пальцев графини и потерла запястье: