— В этом месте? — Эмма покачала головой. — Не могу себе представить, что эта комната когда-нибудь была душной, как ты выразилась. Ты же знаешь эти палаццо — они сооружены из камня, а камень забирает очень много тепла.
Челеста вздохнула:
— А где здесь ванная комната? Мне интересно, новый ли там водопровод. Надеюсь, что так.
Ванная комната оказалась тоже громадной и величественной, а сама ванна была такой вместительной, что в ней могло поместиться сразу полдюжины взрослых людей. Однако водопровод был современным, краны открыты, и освежающие струи воды косо падали в фарфоровый бассейн.
Анна выразила готовность распаковать вещи Челесты, и Эмма с радостью оставила мачеху в ее обществе и решила пойти на разведку. Ее собственная спальня была значительно меньше, чем у Челесты, но тоже очень просторная. Вместо кровати здесь стоял современный диван, при виде которого Эмма почувствовала легкое разочарование. Ей гораздо больше, чем Челесте, хотелось окунуться в подлинную атмосферу старинных вещей в подходящем для них месте.
Она вернулась в гостиную, но там никого не было. По шуму голосов, доносящихся из-за двери, ведущей, видимо, в помещение кухни, она поняла, что старая леди, вероятно, наблюдает за приготовлением к ленчу.
Эмма вышла из гостиной в длинную галерею, проходившую через весь дом, и остановилась у перил балкона рядом с лестницей, глядя вниз на пустынный и довольно мрачный холл. Она вдруг представила себе, как, должно быть, великолепно выглядело палаццо в те давние времена, когда здесь проходили приемы. Холл заполняли прекрасные женщины, разодетые в шелка, атлас и парчу и увешанные такими сказочными драгоценностями, которых Эмма никогда не видела. Мужчины, вероятно, в париках, просто и элегантно одетые в атласные панталоны и камзолы, торжественно выступают со своими дамами в менуэте. Нежная мелодия скрипок плывет вверх, где на этом самом балконе юные члены семьи, притаившись, наблюдают за балом.
Эмма впала в глубокую задумчивость, робкая улыбка тронула ее губы, но внезапно девушка вздрогнула и очнулась от своих мечтаний. Входная дверь открылась, и луч солнца мгновенно рассеял мрак внизу. Какой-то мужчина вошел в палаццо, неся в руках гитарный футляр.
Совершенно не подозревая о ее присутствии, он тихо прошел через холл, открыл одну из дверей и быстро скрылся в комнате.
Эмма нахмурилась и облокотилась на перила балкона. Ее руки сразу же ощутили холод от прикосновения к ним, но она не замечала этого. Было что-то странное в том мужчине внизу, она не могла точно сказать, что именно, но его умышленно осторожные движения и то, как он украдкой прошмыгнул через холл, — все это говорило о его стремлении остаться незамеченным. Кто был этот человек с гитарой? И что он делает там, внизу?
Эмма с трудом сглотнула. Она не могла правильно оцепить ситуацию. Из беседы с графиней прошлым вечером и из того, что говорила ей Челеста, она поняла, что графиня и ее внук пользуются только апартаментами на втором этаже. А если так, какую цель преследовал этот человек с гитарой, пройдя в нежилые помещения внизу? Вдруг Эмма очнулась, подумав, что все это ее не касается, и, пожав плечами, решительно повернулась. Любой, кто входит в палаццо, не имеет к ней ни малейшего отношения. И кроме того, она едва знакома с графиней и не имеет права пойти и спросить у нее, знает ли она того, кто пользуется одной из комнат в нижнем этаже.
Эмма шла по длинной галерее мимо украшенных резьбой дверей и чувствовала непреодолимое желание открыть одну из них и посмотреть, что за тайны за ней скрываются. Небольшой и, скорее всего, невинный инцидент, свидетелем которого она только что стала, привел ее в состояние нервозности, и она решила немедленно вернуться в гостиную, прежде чем фантазии доведут ее до истерики. Поэтому, когда чей-то голос сзади нее произнес: «И куда это вы направляетесь?» — она от испуга чуть не вскрикнула.
Эмма повернулась и прижала руки к губам, пытаясь сдержать крик, готовый вырваться из ее груди от неожиданности. Но потом ее глаза расширились от удивления.
— Вы?
Это был тот мужчина, с которым она столкнулась в холле отеля «Даниеле». Он также выглядел ошеломленным, его глаза вдруг сузились.
— Почему вы здесь? — спросил он резко.
Эмме показалось, что он чем-то рассержен, но она не могла понять чем.
— Я… ну… графиня Чезаре пригласила мою мачеху и меня погостить у нее. Но… но кто вы?
— Вы — падчерица Челесты Воган? — спросил он, и его лицо несколько расслабилось.
— Да. Но вы не ответили на мой вопрос, — сказала Эмма поспешно. — Вы… граф? — Теперь в ее голосе звучала робость.
— К вашим услугам, — ответил он спокойно и поклонился.
— Тогда… — Эмма запнулась. — Но откуда вы пришли?.. Я имею в виду… Я не слышала, как вы вошли. Это… это вы были там внизу, в холле?
Его лицо тут же помрачнело.
— Вы долго стояли на галерее? Или вы что-то услышали и подошли посмотреть?
— Боюсь, я нафантазировала… — Начала было Эмма, но вспомнила, с кем говорит, и спросила: — Извините, я должна говорить синьор или синьор граф, да? — Щеки ее вспыхнули ярким румянцем. — Я немного смущаюсь… Вы меня так напугали!
— Это не важно, как вы будете ко мне обращаться. Вы сказали — нафантазировали? Что же, например?
— Я… я видела, как какой-то человек с гитарным футляром вошел в холл и скрылся в одном из помещений внизу. Это все. Я только подумала, что это было немного странно, так как графиня сказала, что нижними комнатами никто не пользуется. Конечно, если бы я знала, что это вы!..
Граф нахмурился и беспокойно провел рукой по своим черным волосам. С минуту он ее изучал, а затем сказал:
— Иногда я пользуюсь этим помещением для хранения вещей. Это все.
Эмма кивнула. Некоторое время они стояли в молчании, и эта тишина казалась Эмме осязаемой, видимо, сказывались ее впечатлительность и нервное напряжение. И вдруг, — как обухом по голове, — это тот граф, за которого Челеста собралась замуж, это тот мужчина, который прошлым вечером вселил в нее, в Эмму, такое восхитительное чувство уверенности в себе, чьи глаза сказали ей, что он находит ее привлекательной, и он приглашал ее выпить с ним кампари! Это было так неправдоподобно, неприятно и ужасно! Как он может позволить продать себя, пусть даже ради восстановления состояния семьи Чезаре? Это отвратительно!
Эмма чувствовала, что он не сводит с нее взгляда, и, опустив голову, посмотрела с отвращением на свои темно-синие джинсы и голубую блузку. Она вдруг вспомнила, что собиралась купить материал для новых платьев, но из-за ссоры с Челестой совершенно забыла об этом.
— Я полагал, что падчерица Челесты совсем еще ребенок, — прервал молчание граф, сдержанно улыбаясь.
Щеки Эммы вновь залил яркий румянец.
— Мне уже девятнадцать лет, — сказала она вызывающе. — Через несколько месяцев будет двадцать.
— В самом деле?
Эмма пожала плечами:
— Ну… мы все-таки войдем?
— Если вы так хотите, — ответил он.
Вокруг него ощущалась атмосфера самоуверенности мужчины, сознающего свою власть над женщинами, и Эмма вдруг почувствовала, что ее начинает захлестывать волна раздражения и недовольства собой. Как она могла хоть на мгновение поддаться его очарованию, когда он был просто игрок и волокита и вряд ли испытывал отвращение к браку по расчету.
Глава 4
Челесты в гостиной не было, и Эмма вздохнула с облегчением. Увидев их, графиня улыбнулась и сказала:
— А, похоже, вы уже познакомились. Чезаре, тебе пора переодеться к ленчу.
Граф был в черных слаксах и белой шелковой рубашке с широким воротом, открывавшим загорелую шею и темные волосы на груди. По мнению Эммы, выглядел он так же привлекательно, как и накануне вечером в смокинге. Она продолжала бранить себя за свою наивность. И надо же было ей вообразить, что он проявил к ней какой-то интерес! В конце концов, граф не был неоперившимся юнцом, способным приходить в восторг от женского хихиканья. Он зрелый мужчина, умудренный жизненным опытом, и, кроме того, в таком возрасте, что вполне мог бы быть ее отцом.