Мигель сразу понял, что она говорит на языке пчел. Невероятная редкость. В жизни он ни разу не видел никого, похожего на Анжелику Сенес. В этой девочке было что-то особенное. Из былых времен.
Он тайком наблюдал за Анжеликой и обнаружил, что она не просто умела говорить с пчелами, она пела. Она им пела. Пока чистый девичий голосок парил над синим цветочным полем, Мигель чувствовал, что сердце его бьется быстрее. Эти переживания воскресили в его памяти давно дремавшие воспоминания. И поскольку он не мог поделиться с ней своей мудростью, ведь Анжелика знала о пчелах больше, чем кто бы то ни было, он решил соорудить для нее что-нибудь особенное, то, чего у нее не было: пасечную стамеску.
Это он умел, как никто другой.
Он смастерил стамеску из подковы, потихоньку разгибая ее. Внешне хрупкая, легкая, специально подогнанная под маленькую руку. Женскую руку.
C того самого момента Анжелика не расставалась с подарком. И в тот раз, когда она подходила к розмариновому полю, стамеска была при ней. Единственное, что ей нужно, чтобы проверить улей.
Поместье раскинулось, насколько хватит глаз, и его окружало зеленое и синее море. Тонкие листочки саженцев, покрытые росой, отражали неуверенный утренний свет, а легкий ветерок разносил их терпкий аромат.
Розмарин. Из нектара его цветков получается светлый мед, почти белый, который быстро и нежно застывает. Ароматный, сладкий и густой. Ее любимый.
Над полем поднималась дымка, молочно-белое облако уже слегка рассеивалось. Громадный неаполитанский мастиф шоколадного цвета остался ждать в фургоне, который много лет служил ей домом. Своими темными глазами мастиф неусыпно наблюдал за каждым движением хозяйки, и, когда та жестом позвала его, огромный пес помчался ей навстречу.
– Иди сюда, Лоренцо, уже пора, – сказала она ему и потрепала по голове.
Спускаясь по тропинке, она решила, что начнет оттуда. Время от времени Анжелика оглядывалась, подмечая каждую деталь, и принюхивалась, ведь именно воздух может многое рассказать. Пока собственными глазами не увидишь ульи, нельзя сказать, что не так с пчелами господина Франсуа Дюпона, который вызвал ее неделю назад.
Это и было делом ее жизни: пчельница на выезде.
Она знала пчел, их жужжание было для нее самой виртуозной музыкой. Их язык она чувствовала очень тонко, он был соткан из запахов, звуков и ощущений. Она устраняла проблемы, возникающие в ульях, и уезжала.
Хранительница. Последняя хранительница пчел. Она хранила это древнее искусство, которое передавалось от женщины к женщине.
И вот Анжелика обнаружила пчелиный коридор. Как обычно, мысли вмиг улетучивались, стоило ей попасть в этот мир, ее мир. Все остальное просто переставало существовать. Пчелы жужжали и стремглав летали туда-сюда. Она проследила за их движением и увидела ульи. Они располагались вдоль кромки поля, вдали от всех ветров. Хорошо, наконец-то верное решение! Ничто так сильно не могло навредить улью, как беспощадный порывистый ветер. Это был тот самый регион Франции, где мистраль мог вырвать дерево с корнем.
Она подошла поближе, пристально исследуя каждую деталь. Когда взгляд упал на выстроенные в ряд, совершенно одинаковые синие ящики, она нахмурилась.
– На всей пасеке нет ни одного отличительного знака, даже маленького рисунка. Тут, наверное, сумасшедшее блуждание пчел, – бормотала она, скрупулезно все изучая, и покачала головой. – Как, по мнению господина Дюпона, пчелы должны тут ориентироваться? По номеру улья? – обратилась она к Лоренцо, который семенил за хозяйкой. – Достаточно ведь любого значка, никто не просит его рисовать здесь Сикстинскую капеллу! – покачав головой, произнесла Анжелика.
Она пробралась сквозь ветви, подошла к ульям с тыльной стороны и краем глаза заметила, что пес свернулся клубочком под кустом. Анжелика улыбнулась. Все как обычно: сначала он рядом, но стоит начать открывать улей, он тут же мчится в укрытие.
– И это пес-пасечник, ну как не стыдно? – улыбаясь, упрекала она.
Приподняв улей, она просунула стамеску между ящиком и крышкой. Легким движением руки подняла крышку и дождалась, пока выберутся пчелы. Они поползли по ее пальцам, и она их внимательно рассмотрела. Блестящие и толстенькие. Они были великолепны в своих золотисто-желтых с охрой шубках. Продолжая крепко сжимать стамеску обеими руками, Анжелика полностью открыла ящик.