Флориан размышлял о том, с каким невинным видом она лгала ему о посохе.
– Да, но… – начала было Аурелия.
– Конечно, он был ненадежен, но когда Мелузина творила какое-нибудь особенно важное заклинание и хотела выглядеть значительнее, она сидела именно на нем. Мелузина достигла совершенства в таких делах, никто не отрицает, но я все равно люблю ее как сестра. Но она всегда держала все вещи в жутком беспорядке – даже семейные драгоценности – а поскольку она старшая из принцесс, отец ужасно баловал ее, а матушка никогда не заставляла одеваться надлежащим образом. Так что однажды я совершенно случайно наткнулась на посох в старом шкафу, словно это поношенная вещь…
– Да, но… – начала Марианна.
– …Тогда я укладывала свои вещи перед отъездом из Бранбелуа. Я не люблю противоречить людям, но посох тогда имел совершенно явный красный оттенок, а значит, не мог быть эбонитовым. А после того, как выяснилось, что заклятье над замком – дело рук Мелузины, мне показалось, что батюшке будет неприятно видеть ее колдовской посох. Да и Хоприг питал подозрения на счет Флориана. Но даже если бы он оказался не прав, замужество все же, как я часто думаю, похоже на лотерею…
– Да, но, но, но, но! Надо же уметь пользоваться посохом! – вставила наконец Гортензия.
– Моя дорогая! Тебя ведь зовут Гортензия, не так ли? Флориан много рассказывал о тебе. Хотя сейчас я думаю, что большая часть его рассказов далека от истины. Даже если твоя манера прерывать человека на полуслове вошла в привычку, я знаю множество женщин, которые просто не замечают, насколько это раздражает окружающих…
– Я тоже так думаю, но…
– О, я вовсе не в обиде на тебя, дорогая. Так вот, Гортензия, как я и говорила, моя сестра Мелузина являлась одной из могущественнейших волшебниц в мире. Она была безумно предана своему увлечению, и редкий день проходил у нее без упражнений. А я частенько играла в куклы или строила домики из кубиков в ее кабинете. Если бы я рассказала вам хоть половину того, что мне довелось увидеть, вы ни за что не поверили бы. Да, Мелузина бесспорно достигла совершенства в колдовстве. А вы же знаете, как часто дети удивляют взрослых своей наблюдательностью, когда вам кажется, что они вовсе не обращают на вас внимания. Да, я часто думаю, что полезно иметь хороший слух…
– Но если ты знаешь, как действует посох наверняка…
– Да, но всем известно – если это не заклинание Эман хетан, то наверняка Тхут а ту или Хорс и хэтток. Надеюсь, вы понимаете мое отношение ко всему этому. Все же, хоть ваши советы и разумны, но мне в моем деликатном положении вовсе не хочется скользить вниз по канату, отравлять слуг, не говоря уже о собаках – ведь животные не в ответе за дела хозяев – а потом еще идти бог знает сколько миль в темноте. Я попаду к Хопригу более безопасным путем и гораздо быстрее – с помощью волшебного посоха демона. Досадно, но я не помню его имени. Уверена только – там есть буква З, она всегда казалась мне романтичной, и что у него были огромные когти, словно у орла. Точно не Бембо, или Целерри, или Эль-Габал. Нет, оно совершенно вылетело из памяти. В любом случае, я очень признательна вам за все. Несомненно, как только я перестану пытаться вспомнить его, оно само придет на ум…
– Так, разговаривая, Мелиор поднялась с могилы и в раздумьях покинула часовню. Последовало недолгое молчание, прерванное Марианной:
– Бедный Флориан!
– Конечно, у него есть свои недостатки. Но он такой чуткий – ему достаточно было одного беглого взгляда, чтобы сказать, в порядке ли мои юбки… – согласилась Гортензия.
Флориан вышел вперед настолько величественно, насколько возможно в домашних тапочках, как раз в тот момент, когда его жены вновь принимали облик мраморных статуй – каждая в своей позе.
– Дорогие дамы, с прискорбием вижу, что даже смерть не способна умерить вашу страсть к бесполезной болтовне, – произнес герцог.
– О, о! Мерзкий убийца! – закричали женщины, вновь поднимаясь.
– Черт возьми, кошечки мои, что вы в конце концов имеете против меня? Разве вы не счастливее в своем теперешнем положении, чем когда жили со мной?
– Да уж, наверное, так! А куда, собственно, ты предполагаешь, мы попали? – воскликнула Карола.
– Не интересуюсь. Ни один проницательный супруг не задает себе таких вопросов – он лишь старается быть оптимистом. Итак, будем же логичны! Вполне естественно для вас четверых жаловаться на меня и даже затаить злобу на то, что я так быстро уставал от вашего общества. Но в итоге я лишь учетверил свое горе. Карола, ты действительно веришь, что будучи однажды обласканным твоей любовью, можно получить настоящее удовольствие от Мелиор?
– Честно говоря, я не вижу в ней ничего особенного. И я даже думаю, Флориан…
– Я тоже, так же как и любой здравомыслящий человек. Ради твоего же блага, Флориан, скажу откровенно… – поддакнула Аурелия.
– Хотя, бог свидетель, ни одна из нас не завидует бедной идиотке, что ей довелось стать твоей женой…
– Похоже, дорогой, ты утратил свой безупречный вкус…
На мгновение сладкие голоса превратились в подобие птичьего хора четырехкратной распевки: они ужасали герцога знакомыми мелодиями, возмущением и печалью – такие родные и близкие. Вдруг все изменилось. Все, что видел теперь Флориан в бледно-голубом сиянии – четырех женщин, снедаемых презренным желанием перемыть косточки Мелиор и объяснить ему, как он ошибся. Но воскрешающая магия кольца Хоприга была на исходе: губы призраков еще шевелились, но не издавали ни малейшего звука. Прекрасные тела утрачивали цвета и гибкость. Флориану впервые показалось душераздирающим зрелище очаровательных женских фигур, застывших в камне возле своего последнего земного пристанища.
Вскоре странное пульсирующее сияние рассеялось: Флориан остался один в темной часовне. Стороннему наблюдателю этот мрак показался бы предвестником ужасной судьбы герцога. Но де Пайзен отлично знал, к кому обратиться за помощью в борьбе со всеми святыми.
Глава 23
Коллин, или роковое наследство
Выйдя из часовни, Флориан направился в потайную комнату, куда никто кроме него не смел заходить. Понимая нависшую над ним опасность, герцог решил прибегнуть к помощи сил, столь же могущественных, как силы Хоприга. Де Пайзен захватил с собой вино и вафли. Герцог откинул крышку плетеной ивовой корзинки, внутри которой находился глиняный горшок. В горшке на черно-белой шерстяной подстилке лежало маленькое, очень гладкошерстное создание тускло-коричневого окраса. Существо имело облик кошки. Взяв небольшой острый нож с зеленой рукояткой, Флориан уколол им свой безымянный палец и дождался появление капель крови. Тотчас же Коллин открыла свои желтые глазки и принялась изящно слизывать кровь, старясь не пропустить ни капельки. Затем герцог угостил ее вином и вафлями.
Дождавшись, пока существо насытится, Флориан задал вопрос:
– Куда посох перенесет Мелиор?
Тоненький голосок Коллин ответил:
– В хижину, что стоит на границе Амнерана и Верхнего Морвена. Хижина – магический сторожевой пост. Ближе к убежищу Святого Хоприга волшебный посох демона утрачивает свою магическую силу.
– Где находится хижина отшельника?
– В Верхнем Морвене, на самом высоком холме, между терновником дубом и ясенем.
– Чем мой небесный покровитель занимается там?
– Хозяин, я тоже стараюсь держаться подальше от всех этих святых. Но ходят слухи, что Хоприг безрассудно распоряжается своими привилегиями святого; наверху не одобряют его поведение; и я знаю, что ангелы, в частности, жалуются на него за слишком частое обращение к их помощи.
– Да, хорошего мало. И уж конечно, еще не было прецедента, чтобы супруга де Пайзена общалась с людьми, досаждающими ангелам, – протянул Флориан в раздумье.
Коллин зевнула: некоторое время она смотрела на Флориана взглядом, которым обычные кошки наблюдают за мышиной норой.