Мы же с вами не станем останавливаться и, продолжая дело луча, рассмотрим неизвестного повнимательнее.
Из ворота черной рубашки выглядывала совершенно белая, бледная едва ли не до синевы, шея. Венчала ее красивая голова с копной небрежно уложенных светлых волос, с пронзительно-холодными серыми глазами, прямым носом и тонкими губами на узком, не менее бледном лице. Длинные пальцы сидящего были сложены домиком где-то на уровне груди, ноги, как уже упоминалось, закинуты на стол и, похоже было, что поза эта оставалась неизменной на протяжении очень и очень долгого времени. Во всяком случае, пыль, безраздельно властвующая повсюду здесь, покрывала пол вокруг него ровным слоем, ни единого шага не отпечаталось на этом сером ковре, да и на столе не было заметно следов хоть малейшего передвижения. Молодой человек казался статуей, прекрасно выполненным, вырезанным из мрамора рукою искусного мастера изваянием, и лишь глаза, изредка взирающие на тот или иной объект, мешали окончательно увериться в этом. Впрочем, порою очи его закрывались, веки смежались, позволяя темным ресницам бросить чуть заметную тень на бледные щеки и тогда сходство со скульптурой становилось еще более очевидным. Порою казалось даже, что этот человек является лишь дополнением к общему убранству пыльного холла, что он не более, чем декорация, кукла, усаженная сюда кем-то много-много лет назад, едва ли не тогда же, когда был основан замок. Поверить в это мешала лишь одежда неизвестного блондина, ибо вряд ли во времена, когда старинное строение лишь начинало возводиться, уже существовали столь современные предметы гардероба как джинсы или даже рубашка. Однако, и в то, что молодой человек появился здесь недавно, поверить было почти невозможно. Что-то было в его фигуре, в лице, во всем его облике, что-то такое, что хватало одного взгляда, чтобы понять — он сидит здесь уже очень и очень давно. Возможно, это странное заключение измерялось годами, возможно десятилетиями, а быть может, неизвестный провел на одном месте уже несколько столетий — этого определить было нельзя. Можно было лишь догадываться, и строить предположения, не имеющие под собою никакой реальной подоплеки.
Впрочем, сидеть так молодому человеку оставалось недолго. Тонкий луч солнца, скользнувший по одежде, заставил его неожиданно что-то ощутить, какой-то странный импульс, будто нечто неведомое уже пришло в движение и готовится переменить привычный для него мир. Шум, неожиданно принесенный легким ветерком, проникшим в разбитое окно, и коснувшийся его слуха, тотчас же помог ему удостовериться в верности подобных предположений.
Молодой человек шевельнулся, опуская руки и, медленно повернув голову в сторону окна, чуть нахмурился, явно недоумевая, кто оказался столь смел и безрассуден, что посмел вторгнуться в его владения. Однако, ветерок, принесший ему первые отзвуки, извещающие о незваных гостях, уже утих и более до слуха блондина не доносилось ни звука. Тем не менее, оставлять услышанный шум без внимания он явно не собирался. Легким, непринужденным, словно сотни раз отработанным движением, он скинул ноги со стола и без усилий поднялся со стула, оставляя на пыльном полу отпечатки подошв своих ботинок. Казалось, что это вовсе не он сидел только что без движения, вовсе не он походил на предмет интерьера, на каменную статую, вовсе не он провел много времени, ни разу не шевельнувшись. Впрочем, стоило лишь повнимательнее присмотреться к ничего не выражающему лицу молодого человека, как становилось ясно, что отказываться от сравнения со статуей пока рановато. Только в данный момент эта самая статуя была чуть более подвижной, чем несколько мгновений назад, но и только.
Блондин тяжело шагнул вперед, и тишина, словно вспугнутая этим шагом, неожиданно растаяла, исчезла, разбилась на мириады осколков и рассыпалась вокруг тихим звоном птичьих голосов, едва слышным шелестом листвы больших деревьев и шорохом травы под лапками маленьких зверюшек, в обилии обитающих в лесу вокруг замка. Но молодой человек словно бы и не заметил этого. Отзвук от его шага взмыл куда-то под своды большого холла и растаял там, утонув в звуках последующих шагов.
Темные двери пронзительно заскрипели, отворяясь, и чистый лесной воздух, будто только и ждавший этого, мощной струей ворвался внутрь, занося с собой какие-то травинки, старые опавшие листья и земляную пыль. Но и это не привлекло внимания блондина. Распахнув двери, он замер в их проеме, окидывая окружающий лес холодным взглядом, в котором сквозило раздражение хозяина, вынужденного лично прогонять со своей вотчины наглых вторженцев. Где-то неподалеку, будто отвечая на этот взгляд или пытаясь продемонстрировать верное направление, раздался громкий злой вой, прокатившийся над лесом пугающим разнообразием отголосков. Впрочем, пугающим он мог бы быть разве что для случайно забредших сюда людей, обычных смертных, если бы они, конечно, рискнули вообще попытаться преодолеть темный лесной массив, для молодого же человека этот вой оказался лишь еще одним обстоятельством, отягчающим участь нарушителей его спокойствия.