Во время пути дорогу окружала зелень, теперь же, в предместьях города, все было засажено цветами.
Вокруг города росли рощи апельсиновых и лимонных деревьев, дома были украшены бугенвилеями и климатисом, балконы увиты плющом.
Веста заметила, что люди вывесили на своих домах национальные флаги. Наверное, это было одним из знаков их ликования по поводу поражения революции.
«Теперь здесь воцарится мир», — думала Веста.
Интересно, найдет ли принц жену, которая будет править вместе с ним, заботясь об интересах всех этих людей.
На секунду ей стало не по себе при мысли, что это было ее долгом. Может быть, отказавшись выйти замуж за принца, она снова толкает его в объятия мадам Зулейи или кого-то вроде нее.
Но Веста быстро убедила себя, что принц не нуждается в ее помощи, в то время как граф — это было ясно — не может без нее жить.
«Об этом мечтают все женщины, — думала она. — Чтобы их хотели, чтобы они чувствовали себя незаменимыми».
Выглянув из окна, Веста заметила, что ее везут не через центр города, а тихими, почти безлюдными улочками.
Может быть, принц все-таки отказался освободить ее от данного слова, и Весте придется сбежать с графом тайно, под покровом ночи?
— Это не имеет значения. Главное, что Миклош любит меня.
Веста была почему-то уверена, — хотя и не помнила, чтобы ей говорили об этом, — что дворец находится в самом центре столицы.
Но они ехали кругами, не приближаясь к центру.
Затем Веста увидела высокую кирпичную стену, проехав вдоль которой, они оказались перед воротами с королевскими гербами, охраняемыми двумя солдатами.
Ворота распахнулись, и Веста увидела за ними струящиеся фонтаны и сад, полный прекрасных цветов.
Она успела бросить на все это великолепие лишь беглый взгляд, потому что экипаж подъехал к одному из боковых входов во дворец.
Мажордом в камзоле с золотыми кружевами открыл перед Вестой дверцу экипажа. Растерянная, она вышла, ожидая увидеть графа, но его не было.
Но тут мажордом подал ей конверт на серебряном подносе.
Веста прошла в небольшой холл и достала из конверта записку.
«Ты здесь, мая любимая, и я с нетерпением, жду нашей встречи. Но ты, ведь женщина, самая красивая и восхитительная из всех, кого я знаю, и наверняка захочешь умыться и переодеться, прежде чем мы, встретимся. Поторопись, драгоценная моя, ты так нужна мне! Я жду и сгораю от нетерпения заключить тебя в свои объятия.
Миклош»
Веста сложила записку, подавив желание покрыть ее поцелуями. Только граф мог быть таким внимательным и таким заботливым!
Они действительно думали одинаково. Миклош сразу догадался, что ей захочется снять свой заляпанный грязью дорожный костюм и предстать перед ним в каком-нибудь наряде, который вызовет его восхищение.
Дорога действительно была очень пыльной. В Катонии давно не было дождя, и, когда Веста открывала окна экипажа, залетавшая туда пыль покрывала не только одежду, но и ее лицо.
Мажордом проводил девушку вверх по лестнице, затем по длинному коридору и открыл перед ней дверь в комнату.
Спальня была уютной, хотя и не очень большой. Однако здесь была ванна и две улыбающиеся горничные, одетые в такие Же национальные костюмы, как Доротея и ее дочь. Только блузки их были более элегантными, а на передниках — больше кружев.
Веста сняла шляпу, а горничные помогли ей освободиться от костюма.
Ей не терпелось увидеть графа, но все же приятно было погрузиться в теплую воду и отмыться наконец от дорожной пыли и грязи.
Только вытершись полотенцем с гербами правителей Катонии, Веста подумала, будет ли ей во что переодеться И тут одна из горничных достала из гардероба платье, которое Веста сразу же узнала.
Это было одно из ее платьев, и Веста поняла, что каким-то чудом графу удалось доставить из Йено в Дилас ее гардероб.
Однако она не увидела в шкафу остальных платьев Здесь были только нижние юбки и рубашки, пара белых туфель, тонкие шелковые чулки, стоившие им целое состояние на Бонд-стрит.
Веста хотела поинтересоваться, где же все остальное, но тут вспомнила, что граф просил ее не разговаривать ни с кем, не повидавшись с ним. К тому же ей казалось, что она знает ответ.
После разговора с принцем они, разумеется, поедут в дом графа, так что не было смысла распаковывать ее багаж во дворце.
Но Весте приятно было, что граф выбрал самое красивое платье из ее гардероба.
Это платье мать покупала для бала в честь свадьбы Beсты.
Белое кружево было расшито крошечными бриллиантиками — вся эта роскошь стоила безумных денег.
— Это слишком дорого, мама! — запротестовала тогда Веста.
— Я не хочу, — возразила герцогиня, — чтобы в Катонии считали, что мы, англичане, смыслим в одежде и украшениях меньше, чем парижанки или напыщенные аристократки Рима.
На самом деле Весте очень нравилось это платье, нравилось куда больше остальных, специально сшитых для нее.
— Интересно, понравится ли оно Миклошу? Но, задавая себе этот вопрос. Веста уже знала на него ответ.
Одна из горничных причесала Весту по последней моде. Затем на нее надели платье и белые туфельки.
Посмотрев на каминные часы, Веста увидела, что уже почти наступил вечер.
Она старалась делать все как можно быстрее, но с момента ее прибытия во дворец все равно прошло довольно много времени.
Веста представила, как граф с нетерпением ожидает ее. Ей стоило большого труда сохранять спокойствие, пока горничные колдовали над последними деталями ее туалета.
Поблагодарив девушек по-катонийски, она вышла из комнаты.
Снаружи ее ждал все тот же мажордом в золотых кружевах. Поклонившись, он повел ее по коридору.
Они шли довольно долго.
Весте казалось, что коридорам не будет конца. Она поняла, что идет по той части дворца, где находятся королевские апартаменты.
Стены были увешаны полотнами и канделябрами. Резные золоченые столики и огромные зеркала в любой другой момент вызвали бы ее восхищение, но сейчас Веста слишком волновалась и не обращала на окружающую обстановку внимания.
Наконец по лестнице с золотыми украшениями они спустились в мраморный зал, и мажордом распахнул перед Вестой дверь.
Девушка затаила дыхание.
Быстро окинув взглядом огромную комнату, она увидела стоявшего напротив двери графа.
Крик радости, вырвавшийся у Весты, эхом отразился от стен. Пробежав по мягкому ковру. Веста бросилась в объятия Миклоша.
Почувствовав, как обвили ее его сильные руки, Веста словно оказалась на небесах, так приятно было опять оказаться рядом с любимым.
— Дорогая моя, — шептал граф. — Драгоценная моя. Прошла целая вечность с тех пор, как мы расстались.
— Я и не знала, что лошади умеют плестись так медленно, — пробормотала Веста.
Губы их сомкнулись в поцелуе, и оба забыли обо всем, кроме того наслаждения, которое доставляли друг другу.
Граф целовал Весту, пока ей не показалось, что комната начала медленно вращаться вокруг них.
Затем он сказал срывающимся от страсти голосом.
— Пойдем, дорогая!
Взяв Весту за руку, он подвел ее к двери, находившейся напротив той, через которую она вошла.
— Все в порядке? — едва выдавила из себя Веста.
— Все в порядке, драгоценная моя, — заверил ее граф, и она увидела в его глазах яркий огонь.
Он повел ее в зал для приемов, украшенный огромными хрустальными люстрами.
Здесь не было мебели, и сначала Весте показалось, что зал пуст, но тут она увидела в другом его конце одетых в золотые ливреи лакеев, стоящих вокруг двойных дверей.
«Наверное, там принц», — подумала девушка и крепче сжала руку графа.
Ей хотелось о многом расспросить его, хотелось, чтобы граф приободрил ее, сказал, что они обязательно поженятся. Но она словно лишилась дара речи. А когда они подошли к лакеям, Весту вдруг охватила дрожь.