Меня изумляет то, что ни одна персона - повсюду в целом мире - не поднимается на Ваши вызовы и не отвечает Вам. Как Ваша ученица и любитель хорошей дискуссии я желаю, чтобы у кого-то было мужество спорить с Вами. Неужели людям так недостает какого-то огня, что у них нет инициативы вступиться за общество, где они живут, и ценности. которыми они живут?
Маниша, это не вопрос мужества. Мужество не довод. У миллионов людей есть мужество. Нужна гениальность, а мужество не имеет ничего общего с гениальностью. Нужен потрясающий разум. А мои аргументы не происходят также и от разума. Мои аргументы возникают из моей ясности не-ума. Если кто-то обладает не-умом, он поймет меня тотчас же без всякого аргумента. Так что это очень сложное дело. Давайте перейдем к простым делам: время Сардара Гурудайяла Сингха.
Ковальский приезжает в Сан-Франциско впервые в жизни и очень возбужден, увидев городские огни... город огней. Он останавливается в известном отеле Даффи Дака и, перед тем как отправиться спать, спрашивает у служащего, когда подают еду.
— Сэр, — отвечает служащий Реджинальд, — мы подаем завтрак с шести до одиннадцати, ленч с одиннадцати до трех и обед с трех до восьми.
- Боже мой! - восклицает Ковальский. - Когда же, черт возьми, мне смотреть достопримечательности?
Дедушка Гингл не на шутку обеспокоен своим здоровьем и, волнуясь, ожидает в коридоре госпиталя Хэмпшоп, в то время как бригада видных врачей консультируется по поводу его случая.
Все доктора удалились в другую комнату обсудить состояние старика, но дед спрятал своего племянника, малыша Альберта, в уборной, чтобы подслушивать. С тем, чтобы потом Альберт доложил ему истинную ситуацию.
Через несколько минут Альберт выскакивает и подбегает к старику.
- Скорее, Альберт, - просит дедушка дрожащим голосом,
- что сказали врачи?
- Не могу сказать наверняка, - докладывает малыш Альберт. — Я прислушивался как следует, но они пользовались такими большими словами, что я не запомнил многих из них. Но одну вещь я запомнил.
- Говори! - кричит дедушка. - Что у меня?
- Ну, они сказали: «Мы выясним это на вскрытии!»
Однажды у Жемчужных Врат Святой Петр открывает дверь и приветствует троих вновь прибывших: миссис Балони, набожную католичку, миссис Бейкер, добрую протестантку, и мамашу Фейгенбаум, еврейку.
- 0'кей, — говорит Петр, приглашая женщин, — сейчас вы вступили на небеса — это место, где все ваши мечты свершаются. Поэтому каждая из вас может сказать мне свое особое желание. - Мое желание, — говорит миссис Балони, католичка, поглядывая на миссис Бейкер, - заключается в том, чтобы вы избавились от всех на свете протестантов! - Боже мой! - восклицает Петр. — Что за странное дело - говорить это здесь на небесах. Что у вас, миссис Бейкер? - Мое желание, - выкрикивает миссис Бейкер, протестантка, яростно глядя на миссис Балони, - уничтожить всех на свете католиков! - Боже милосердный! - вскрикивает Святой Петр. - Это действительно странно.
Потом, обернувшись к миссис Фейгенбаум, Петр спрашивает:
— 0'кей, мамаша, а у вас что?
- Ой, вей! - говорит мамаша Фейгенбаум, размахивая руками. - Что у меня? Ах! У меня ничего - дайте моим подругам то, что они хотят!
Ниведано...
Ниведано...
Будьте безмолвными.
Закройте глаза и почувствуйте свое тело
совершенно застывшим.
Это подходящий момент
вступить в свое внутреннее естество.
Соберите все свое сознание,
всю свою энергию жизни
с такой страстной настойчивостью,
как будто это будет последним мгновением
вашей жизни.
Потом бросайтесь к центру своего существа,
который является единственным убежищем от смерти,
который является единственным приютом
во всем существовании,
единственной гарантией.
Как только вы приблизитесь
к своей внутренней сущности,
вы почувствуете прохладное дуновение,
великое безмолвие, нисходящее на вас,
новое благоухание,
которого вы никогда не знали прежде.
Как только вы устроились в своем центре,
потрясающий восторг овладеет вами.
Вы пьяны божественным.
Вы отыскали свое сокровенное,
тайное сокровище, будду, пробужденного.
У пробужденного только одно качество,
и это качество — свидетельствование.
Свидетельствуйте:
ваше тело — это не вы,
ваш ум — это не вы.
Все остальные переживания,
какими бы прекрасными они ни были, — это не вы.
Вы только свидетель.
Когда свидетельствование углубляется,
вы начинаете таять —
лед тает в океаническом сознании вселенной.
Ниведано...
Расслабьтесь, но сохраняйте свндетельствованне.
В это мгновение
вы самые благословенные души на земле.
Я вижу, лед тает...
Я вижу, аудитория Будды становится
безбрежным океаном сознания без единой ряби.
Эта красота и есть вы.
Это блаженство и есть вы.
Эта вечность и есть вы.
Вы были всегда здесь.
Вы были всегда здесь, в теле или без тела,
но ваше существование вечно.
Я учу вечностЬ,
и только тогда, когда вы переживаете вечность,
вы знаете, что такое свобода.
Потом вы исчезаете в голубом небе космоса.
Исчезновение в космосе — это не аннигиляция;
это значит стать единым с целым.
А стать единым с целым — это единственная святость.
Все остальное просто обман.
Собирайте побольше цветов, побольше сока...
Вы у самых корней своей сущности.
Наполняйтесь всеми благоуханиями,
всеми безмолвиями, истиной, красотой, добром.
И убеждайте будду сопровождать вас.
Пока будда не становится вашей ежедневной жизнью,
вы тольк бодхисаттва —
бодхисаттва означает семя будды, —
но я хочу, чтобы вы были буддой в цветущем лотосе.
Семенами вы были многие, многие жизни.
Пора становиться цветком.
Я прихожу к вам как весна.
Ниведано...
Возвращайтесь.
Но возвращайтесь
совершенно трансформированными,
с грацией, которой не было у вас прежде,
спокойно, умиротворенно.
Посидите несколько мгновений,
чтобы припомнить золотой путь,
которым вы путешествовали
к самому центру своего существа.
Наблюдайте, свидетельствуйте,
что каждый день, дюйм за дюймом,
различие, дистанция между периферией вашей жизни
и центром становится все меньше, меньше и меньше.
И недалек тот день,
когда вдруг ваша периферия сольется с центром.
Этот миг и есть миг просветления.
В этот миг будда приходит
к своему окончательному расцвету.
Я не хочу, чтобы вы были буддистами.
Я хочу, чтобы вы были буддами!
Меньше, чем это, не для тех,
у кого есть разум, не для подлинных искателей истины.
— 0'кей, Маниша?
Да, любимый Учитель.