Благословение сделать монастырь именно таким Маргарита получила не только от кардинала Франции, но и от самого папы римского и высшего священства Ватикана.
Герцог понимал, что монастырь, которым управляет его сестра, – явление неординарное для католической церкви, поскольку его обитательницы имели возможность не только служить Богу, но и находить применение своим талантам, не зарывая их в землю.
Некоторые из сестер-монахинь писали книги, с успехом расходившиеся затем по всему миру, другие занимались музыкой, третьи создавали вышивки и кружева, прославившие монастырь Сакре-Кёр.
Навещая сестру, герцог каждый раз думал, что, хотя в высшем свете считали, что Маргарита понапрасну загубила свою жизнь, ее на самом деле с полным основанием можно назвать очень счастливой, самостоятельной и полностью реализовавшей себя женщиной.
Кроме того, зная, с какой любовью относится к нему сестра, зная ее врожденную отзывчивость, герцог был уверен, что может обратиться к Маргарите с любым вопросом – потому, собственно, он и примчался сюда из Англии.
Леди Маргарита налила брату вина, присела рядом и участливо спросила:
– Так что же произошло?
– Мне трудно говорить об этом, – хрипло ответил ей брат, – но я хочу, чтобы ты подыскала мне жену. Чистую и непорочную.
Если бы Ворон хотел поразить сестру, он бы мог собой гордиться, потому что ему это удалось.
Однако Маргарита не выказала удивления – она вообще ничего не сказала, только внимательно посмотрела на брата своими пронзительными голубыми глазами.
– Почему ты решил обратиться с этим именно ко мне, Ворон? – после долгой паузы спросила она.
– Потому что только среди твоих послушниц еще можно отыскать девушку, не испорченную светской жизнью – или, если позволишь, другим мужчиной.
В голосе герцога было столько горечи, что леди Маргарита без дальнейших объяснений догадалась о том, что произошло с ее братом.
Она сложила руки на коленях, отвела взгляд в сторону и сказала:
– Если иногда я сомневалась, доходят ли молитвы до Бога, ты убедил меня, что Он всегда слышит их.
Герцог молчал, ждал, что будет дальше, и его сестра продолжила:
– Я долгое время молилась о том, чтобы разрешилась одна проблема, и вот теперь, когда я почти отчаялась получить ответ на свои мольбы, он пришел. Правда, совсем не оттуда, откуда я ждала.
– Ты можешь дать мне то, о чем я тебя прошу? – настойчиво спросил герцог.
– Могу, – вздохнула Маргарита. – Но в то же время боюсь. Вопрос в том, вправе ли я сделать это.
Герцог сжал губы, словно знал, о чем в эту минуту подумала его сестра, и после небольшой заминки спросил:
– Можешь сказать мне, что тебя смущает и о чем были твои молитвы?
Выбитая из привычного душевного покоя, леди Маргарита тяжело поднялась на ноги и подошла к окну.
Она стояла, глядя на залитый солнцем сад – по зеленым лужайкам ходили молодые монахини в белых одеяниях, менее строгих и не таких уродливых, как в большинстве других монастырей.
Прикрывавшие лица послушниц вуали были белыми, прозрачными, на ногах вместо тяжелых кожаных башмаков насельницы монастыря Сакре-Кёр носили легкие сандалии, позволявшие передвигаться легко и плавно.
Герцог ждал. Наконец, собравшись с мыслями, Маргарита решительно повернулась в сторону брата.
– Восемь лет назад, – начала она, снова присаживаясь на прежнее место, – у ворот монастыря оставили девочку. Ее привезли в карете, высадили возле ворот, позвонили, после чего карета сразу же укатила прочь. Дежурная монахиня открыла дверь и привела незнакомку ко мне. В руке девочка держала конверт, в котором были пять тысяч фунтов и записка в несколько слов.
– Пять тысяч фунтов! – воскликнул герцог.
– Да, это была очень большая сумма, – подтвердила ему сестра. – А записку я помню дословно, вот она. «Это Анна. Ее отец – англичанин, он хочет, чтобы вы позаботились о ней. Однако Анна не должна принимать постриг до достижения двадцати одного года, а после этого срока может стать монахиней исключительно по собственному желанию. На приложенные деньги наймите для нее самых лучших учителей и дайте девочке хорошее образование».
Леди Маргарита замолчала, и герцог спросил ее:
– И это все? Никакой подписи?
– Нет, никакой. Написано было по-английски, хорошим языком, без ошибок. Думаю, это писал англичанин.
Герцог удивленно шевельнул бровью. Заметив это, его сестра улыбнулась.
– Я все эти годы думаю, кем мог быть ее отец, но так и не пришла к какому-то выводу.
– Сколько лет прошло с того времени? – спросил герцог.