— Насовсем? — кокетничает дед.
— Я тебе устрою с твоим насовсем! — пугаюсь я и добавляю строго, — Лежи смирно, подойду попозже, сниму.
Дед довольно улыбается и, кивнув, послушно прикрывает глаза. Я выхожу, притворив за собой дверь и чувствуя слабость в ногах, едва не плюхаюсь мимо стула, а спустя мгновение понимаю, что оставил в той точке долголетия все силы, хотя по младости казалось, что несть им сроку и числа.
Уход человека в небытие это трагедия. Каждый из живущих понимает конечность существования, но не осознаёт или, что скорее, не верит в неё. Прошедшее время это не то, с чем разум в состоянии смириться, а уж тем более — верно оценить. Как с этим справляется душа, придётся узнать каждому.
Неуловимость настоящего скапывает с ножа жизни на землю, как кровь, и не успеваешь прочувствовать — каково это, жить. Хватаешься второпях за всё сразу, либо по крупицам, подробно разбираешь что-то одно, а исход… Он одинаков, прежний: ты так ничего и не понял или открылась суть непостижимости бытия, которая принуждает к единственно верному — радоваться тому, которое есть здесь и сейчас.
Кому, как не доктору, вЕдомы эти библейские истины. Они для него — сама очевидность. Столько сердец бывает выслушано… Они, подчас, красноречивее тех, в чью грудную клетку бьются они птицей, и кому верно, без права на отдых, служат. Сколько? На сколь достаёт мочи, а иногда и поболе.
— Не вызывайте меня больше к нему. Он неизлечимо болен.
— И чем же по-вашему?
— Старостью!
— И это повод даже не попытаться помочь?!
— Ему уже ничто не поможет.
— Да. Вы правы. Но лишь отчасти. Только вот, ни одно из лекарств не поможет обрести человечность и сострадание. Вам!
…Уход человека в небытие это трагедия, и каждый из живущих, понимая конечность существования, всё ж не желает мириться с ним. И пусть не отыщется в том смысла, пусть! Зато чище станет душа.
— Куда ты лезешь! Ты же не доктор!
— Всё равно. Сделаю, что смогу.
Ответственность
Взросление — это не умение постоять за себя, не понимание собственного предназначения, то было бы слишком просто, хотя жизнь часто грешит отсутствием сложности, естественностью, желанием покрасоваться, из-за чего нередко терпит в свой адрес: «Ты меня не понимаешь… Я совсем один… За что я тут? Да лучше бы я…» И никому в голову не приходит, что сама по себе жизнь тоже у себя самой одна-единственная. Но, заместо благодарности, костерим по чём зря, не жалея, ни её, ни себя.
Однако взросление — что ж оно такое, в самом деле? Без напоминания убрать игрушки или вычистить зубы? Не позабыть помыть руки перед обедом и сполоснуть после себя тарелку?!
— Неужели так сложно — вымыть за собой посуду? — злится мать, не понимая что да, сложно. И не потому, что появляясь на свет чуть задержался, пропуская лень перед собой, а так как совсем не до того, — занят более важным.
— И чем же это?! Что может быть важнее чистоты в доме?! Когда вокруг прибрано, всё на своих местах, то и на душе хорошо! — твердят взрослые, а ты злишься на них, что отвлекают от… От чего?! Или мешают… Чему?!?
Пожившие несколько сердятся и повторяют постоянно, что «не были такими». Верят в это, либо подзабылось уже за бытом, что есть нечто поважнее того, про что они твердят. А юным, по младости, пока ещё не дано умение сосредотачиваться на своём, на главном, между прочими занятиями чем-то нужным, но пустячным по хозяйству.
С чем это сравнить? «За лесом не видно деревьев?», иль наоборот?
Ведь, к примеру, ежели гладишь кошку, то тает сердце от её мерного мурчания, но не от предвкушения, что нужно сменить выпачканный ею песок. А позже, убираешь за кошкой спокойно, без брезгливости и раздражения, да с улыбкой на лице, памятуя то самое загадочное, миролюбивое и утоляющее тревоги «Мур…» над ухом, когда тебе приснился вдруг страшный сон.
Так что выдаёт взросление?… Ну уж не седина или морщины, но когда всякое «Займись-ка лучше собой…» делается неважным и смешным, а исправление ошибок окружающих не задумываясь перекладываешь на собственные плечи. Они перестают быть посторонними, так как в этом мире, где все связаны промеж собой, не может быть ничего чужого. Его нет.
Взросление — это ответственность. Так просто. Так сложно.
Шишига
Мимо дома проехал автомобиль. Несмотря на сумерки за окном, мне не было нужды беспокоиться сдвигать занавеску, дабы удовлетворить собственное любопытство, ибо прекрасно понимал, что это был шишига33.
Я узнаю марки машин по звуку мотора, у каждой из них свой характер, а от того и голос, но к этому советскому грузовику отношусь по-особенному. И не потому, что первый из них моего года рождения.