— И ты меня прости, — искренне попросила Алиса. Ада оказалась совсем не такой ужасной, как она считала всё время.
В среду днём к Алисе нежданно заявился проститут Игорёк.
— Почему же ты не сказала, что ухаживала за Павликом и всю зарплату отдавала на его лечение? — заламывая руки, прогудел в буйосету он. — Да мы бы и сами помогали бы, если бы… что же ты молчала? Я ему десятку на карту перевёл… Ох, Майя… Мы с Марго так злились… Я думал, ты Славу кормишь, а ты… — его глаза заблестели. — Так парня жалко… Марго… она бы тоже пришла… Она жуть в каком состоянии, как узнала… Просто она… Ох, она такого наворотила… Ты, наверное, и сама поняла… Теперь локти кусает. Надеюсь, ты смогла оправиться, — испуганно глянув на неё, присовокупил он. — И от кормления, и после этого… кошмара с Павликом. Мы даже не знали, что вы дружили. А вы, оказывается, даже жили вместе. Марго одурела, правда. Я бы не позволил с этими бандитами устраивать, если бы знал заранее, поверь.
Игорька Алиса выпроводила. Во-первых, было не до него. Во-вторых, она не особо поверила в искренность извинений. А если принудительное кормление тут сродни изнасилованию в мире нормальном, то его лепет попросту смешон. И стоило бы вообще в полицию пойти. Хотя что теперь докажешь. И не до того.
Нужно как-то дотянуть до вечера. Дотянуть до завтрашнего дня.
Алиса с трудом находила себе место.
Видя дочкину нервозность, Ада вручила ей какие-то таблетки снотворного, к счастью, для перорального применения. И действенные. Всего одной штучки хватило, чтобы в восемь вечера накануне заветного тридцать первого числа лечь и почти мгновенно уснуть.
Ада предупреждала с таблетками не усердствовать, но Алиса и не собиралась.
Алиса собиралась домой.
Причём не одна.
И ей очень не хотелось иметь дополнительную ночь на то, чтобы представлять, что делать, если завтра Майя не объявится…
Глава 20
Межпространственный туризм
Алиса была уверена, что проснётся с рассветом, если не раньше, и придётся провести много адски томительных часов в пустой Майиной квартире. И потому на ночь осталась у её матери, чтобы занять себя хотя бы дорогой поутру.
Но чудо-таблетка помогла проспать до полудня.
Собираясь в лихорадочной спешке, она была готова вылететь из дома опрометью, но всё же нашла время, чтобы подойти к Аде и как следует обнять её на прощание. Раздражение, перерастающее в ненависть, по отношению к Майиной матери прошло без следа, и Алиса была ей очень признательна. А ещё чувствовала свою вину за все принесённые переживания и хлопоты.
И искренне надеялась, что сумела попрощаться так, чтобы не испугать своим поведением Аду.
Алиса едва не извелась в такси, несясь на место встречи, как ошалелая.
Словно назло, невесть откуда в этом скованном летней жарой сонном маленьком городке взялась пробка. Машины заполонили основной проспект и прилегающие улицы, раскинув по карте ветвистую красную полосу, похожую на кровеносный сосуд.
— Авария, — прогудел в буйосету таксист. — Часа полтора ехать будем.
Алиса прямо-таки подпрыгивала на заднем сиденье. Пару раз порывалась выскочить и двигаться пешком, но за границами затора было ещё внушительное количество километров. Впиваясь горящим лихорадочным взглядом в красную полоску на закреплённом над приборной панелью телефоне водителя, Алиса кусала спрятанные под буйосетой губы. Страх, что Майя вовсе не появится, наконец-то разгорелся в ней жарким огнём.
Не появится Майя, не будет работать документ. И она останется навсегда в этом диком мире, придавленная смертью любимого человека, которую навлекла сама.
И не сможет, никак не сможет жить дальше.
В подъезд Алиса вбежала только через полтора часа. Она как раз пыталась попасть ключом в замочную скважину, когда дверь квартиры открылась изнутри, и на пороге предстала плотная и настоящая, сияющая Майя — всклокоченная, возбуждённая, в надетой шиворот-навыворот футболке, джинсах и буйосете.
— Ну, где ты пропадаешь⁈ — выпалила она. — Тусишь напоследок? Это просто феерически крутая дичь! — провозгласила она затем, сверкая глазищами. — Я максимально бомбезно оторвалась! Ты и представить себе не можешь, что я видела и вытворяла! Заходи, я тебе расскажу! — и она втащила оторопевшую от облегчения Алису внутрь. — Около квартиры, которую ты сняла, потрясающая кибитка эксгибициониста! — тараторила Майя, пока Алиса разувалась, чувствуя, что ноги подгибаются, а сердце готово выпрыгнуть из груди наружу. — Там голый мужик-иностранец разделывает на виду у всех огромный кусок жареного мяса, которое ещё и крутится на вертеле, чтобы его можно было со всех сторон рассматривать, а ещё там есть контейнеры с овощами, и ломтиками картошки, которую он — только подумай! — в целый чан кипящего масла опускает! И ещё у него прям набор всяких соусов, а некоторые даже могут взять те, кто смотрит представление, и добавить потом дополнительно! Потому что он это всё делает для незнакомых людей и продаёт! Даже имён не спрашивает у клиентов! Но это ещё не всё! Те, кто смотрят эксгибициониста, они прямо там и едят эту штуку, которая называется «шаурма»! Даже слово такое… волнующее, правда? Всё, как я написала, Алиса, представляешь! Но это цветочки! Курьеры, которые приносят пищу домой, ни от кого не шифруются! Больше того, они надевают форму, яркую и выделяющуюся, чтобы их было лучше видно! А у некоторых на приметных сумках-холодильниках прямо так и написано матом: «еда»!!! Везде, буквально-таки на каждом углу есть заведения публичного пищепринятия, кафе и рестораны называются! И там сидят дети! Даже совсем маленькие!!! И это вот прямо слишком, честно. Я своими глазами видела, как детям продавали в магазинах наркотики! Или как родители сами им давали их прямо посреди улицы или в общественных местах! И это сильно на них повлияло, я видела малышей, у которых начиналась ломка и они истерили, требовали купить им срочно ещё конфет. Это ужас, что такое. Ту извращенскую картошку, которую в кипящем масле готовят, её тоже дают детям. Я видела… — Майя понизила голос. — Толстых детей. И не подростков, которые мечтают о сцене, а маленьких. Ох, чего я только не видела!