Также, важным образом являлись вино и хлеб, вынесенные навстречу Аврааму Мелхисидеком – «священником Бога Всевышнего», которого толкователи Библии называют образом Христа (см. Быт. 14: 17—20).
Ранее, любое жертвоприношение могло совершаться только в Иерусалимском храме и нигде больше, ведь Христос по слову пророков должен был явиться исключительно в Иерусалиме. После же Его прихода все прежние жертвы с пролитием крови животных потеряли свой смысл, отныне повсеместно совершается Бескровная Жертва – Евхаристия и она не символически, а реально воссоединяет человека с Богом. Как предсказал пророк Малахия: Ибо от востока солнца до запада велико будет имя Мое между народами, и на всяком месте будут приносить фимиам имени Моему, чистую жертву (Мал. 1: 11).
Таинство Евхаристии установил Сам Господь Иисус Христос во время Тайной вечери. Об этом говорят все четыре евангелиста (см. Мф. 26: 17—30; Мк. 14: 12—26; Лк. 22: 7—39; Ин. 6), а также апостол Павел в Первом послании к Коринфянам (1 Кор. 11: 23—25). Апостол Иоанн Богослов в своем евангелие упоминает и еще одну очень важную беседу Спасителя с учениками и народом. Это событие произошло гораздо раньше Тайной Вечери, но именно тогда Господь приоткрыл спасительное и ничем не заменимое значение Евхаристии для вхождения человека в Вечную Жизнь. В начале беседы Господь вспоминает о том самом прообразе, то есть о манне небесной, при этом объясняя слушающим Его, что манна не избавила вкушающих ее от греха и смерти: На это сказали Ему: какое же Ты дашь знамение, чтобы мы увидели и поверили Тебе? что Ты делаешь? Отцы наши ели манну в пустыне, как написано: хлеб с неба дал им есть. Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: не Моисей дал вам хлеб с неба, а Отец Мой дает вам истинный хлеб с небес. Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру. На это сказали Ему: Господи! подавай нам всегда такой хлеб. Иисус же сказал им: Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда (Ин. 6: 31—35; Исх. 16: 15; Пс. 77: 24). Святой Кирилл Александрийский в своем толковании на Евангелие от Иоанна пишет: «Манна питала в пустыне один только народ иудейский, тогда как во вселенной существуют бесчисленно другие народы. Истинный Хлеб Жизни, сошедший с неба, имеет силу питать всю вселенную и давать ей совершенную жизнь». Далее Христос приоткрывает тайну Евхаристии и неизъяснимого единения с Ним через это Таинство: Ядущий хлеб сей будет жить во век; хлеб же, который Я дам, есть Плоть моя, которую Я отдам за жизнь мира… Истинно, истинно говорю вам: если не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем (Ин. 6: 51—56). На этих словах Господа Иисуса основана вера Его Церкви в необходимость постоянного Причащения.
Тайная вечеря Христа с ближайшими учениками была одновременно и пасхальной трапезой (в честь иудейского праздника пасхи) [2] , а также началом Страстей Господних (в эту же ночь в Гефсиманском саду по наводке предателя Иуды Господь был схвачен и заключен под стражу, тогда же начались допросы, пытки и издевательства). Господь Иисус Христос взяв хлеб, благословил, преломил и подал ученикам, и сказал: Примите, ядите, сие есть Тело Мое (Мк. 14: 22); затем Он также подал и чашу, сказал: Сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая (Мк. 14: 24). Эти слова Христа над хлебом и чашей принято называть установительными. Их можно услышать за каждой Литургией. Они прямо указывают на связь Евхаристии со страданиями Спасителя, это свидетельство о добровольности этих страданий, о том, что они совершаются ради нас и нашего спасения. Причем Церковь воспринимает евхаристическое воспоминание не как напоминание о прошедших событиях, а как подлинное и действенное приобщение к ним: Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет (1 Кор. 11: 26). Но, конечно, это приобщение не только к страданиям Христа, но, главное, к Его Воскресению.