— И то верно, — вторила ей Авдотья. — Золотеюшка ты наш, Егор Иванович. Да если хочешь знать, женкам-то порой одного твоего совета мужского достаточно было. Мало того, ты и рыбешкой вдов снабжал — какая ни есть, а все еда для семьи. И с ребятишками нашими возился. И обутку какую-никакую в прочности содержал. А ты говоришь — в стороне…
Много доброго в тот вечер услышал Егор Иванович от сельчан. Прослезился даже старик.
Суд
В сорок пятом Никита в звании майора вернулся домой в Лешуконье. Из шести братьев он да Алексей только и вернулись. И отец умер от ран.
Погуляв вечерок, утром Никита аккуратно повесил китель на гвоздик — и в поле. Земля ждала крепких мужских рук.
Многие фронтовики, вместо того, чтобы трудиться, звеня наградами, ходили по избам, рассказывая про свои подвиги и опохмеляясь. Но Никита, собрав бывших воинов, пристыдил их и призвал браться за дело: хватит, мол, женщины и так столько лет с землей одни управлялись.
Довоенный председатель колхоза под Варшавой голову сложил. А теперь колхозники избрали на эту должность Никиту Петровича Гольчикова. Не ошибся народ. Глаз у фронтового майора зорким оказался, а руки работящими. Не сразу, но постепенно окрепло хозяйство. Колхоз «Красный боец» вышел в районе в передовые. А портрет его председателя на доску Почета поместили. И вдруг — беда.
…Перед октябрьскими праздниками погода выдалась морозной. Белым кружевом повис на кустах и деревьях иней. Ледяным панцирем закрылась Мезень у крутого обрыва.
По другой стороне от деревни к застывшей реке двигался табун лошадей. Впереди верхом на рыжей кобыле ехал Никита Петрович. Он был доволен: «Вот это ледостав! Аж дух захватывает».
В тепло из-за реки переправили часть лошадей, нужных осенью для конной молотилки да для подвозки кормов на ферму. Остальным дали возможность попастись на сенокосных полях подольше, чтобы сэкономить корма. Но до ледостава переправить табун не успели: небо еще не выплакалось досуха как морозы ударили. Выпал снег. Во всю ширь реки шугу понесло. И пошли сигналы — лошади стога сена зорят.
Долго ломал голову председатель, как перегнать лошадей через реку, и надумал. Только лед стал — провешил перегон, пробил лунки вдоль предполагаемой дороги и велел поливать — лед наращивать.
И вот теперь тучные, отдохнувшие за лето кони с обросшими заиндевелыми космами грив косились на зеркальную ледяную гладь перегона, храпели и не торопились выходить на лед. Но с трех сторон с кнутами в руках наседали погонщики.
Никита Петрович понял — так дело не пойдет. Он спешился, взял за повод кобылу Рыжуху и повел через реку. Увидев старую лошадь на льду, следом за ней пошли и другие.
— Ну, вот и хорошо, — обрадовался председатель. — Пошли, как нитку тянут.
Он уже миновал середину реки, когда старая костистая Акула, завидев лунку с водой, сошла с наледи и, продавив тяжелой мордой тонкий ледок, принялась жадно пить. К ней потянулись другие кони, и под тяжестью их лед затрещал и стал оседать. Из трещины фонтанчиками хлынула вода.
Морозный воздух взорвал жалобный крик:
— Люди! Спасайте! Лошади тонут!..
Оглянувшись, председатель остолбенел. Кони метались и храпели в ледяной каше. Делали попытки выбраться на лед, но он обламывался под копытами.
— Жерди от стогов тащите! — приказал погонщикам председатель.
Обезумевшие животные с жалобным ржанием теснились у края провала. Ослабевшие тут же исчезали подо льдом.
Ребята-погонщики притащили жерди. Общими усилиями вызволили жеребца да несколько лошадей. Остальных спасти не удалось.
…Председатель забросил дела, не выхолил из дому. Ему казалось — все в нем видят преступника. Жалостливые глаза жены еще более бередили душу.
Никиту Петровича уже дважды допрашивал следователь, но суда все не было. Наконец его пригласили в правление на собрание колхозников.
Никита Петрович обстоятельно побрился, напарился в баньке на дорожку, почистил костюм. На пороге избы обнял жену Настасью.
— Живи, жена, долго. Не поминай лихом. Все у нас с тобой было — и хорошее, и плохое.
Жена заголосила:
— Чем же ты виноват? Надел бы ордена и медали. Сколько крови за людей отдал! Пусть смотрят, кому суд делают.
— Молчи, Настенька! Старые награды в таком деле не защита. Простить меня нельзя. Виноватый я…
В правлении было людно. За столом президиума сидел прокурор. Сухо предложил Никите Петровичу рассказать о событиях злосчастного дня. Потом стали высказываться колхозники.