Влажные глаза лося пристально смотрели в лесную чащу. Раздув ноздри, он прядал ушами, прислушиваясь. Тонкий слух зверя уловил приближение кого-то незнакомого. И страх перед неведомым заставил сохатого сорваться с жировки.
Из лесной чащи на поляну выехал закуржавевший Алексей, словно колокольчиками, позванивая сосульками на бороде. Последние метры до избушки мужик шел, выбиваясь из последних сил. Слабость валила с ног, хотелось есть, пить и больше всего спать.
Алексей спотыкался, падал, но запах дыма, так приятно щекотавший в носу, помогал собрать силы и двигаться вперед, к избушке. Продрогший до полусмерти, наконец-то добрался он до зимовья.
Навстречу ему опрометью бросилась крупная лохматая сука и зарычала. Алексей подошел с подветренной стороны, и собака, зарывшись глубоко в снег, не сразу его учуяла.
— Эй, хозяин, жив ли? Принимай гостя! — хриплым, простуженным голосом крикнул Алексей, сбрасывая с плеча лямку нарт.
— Уж не почудилось ли? — высунулся таежник из дверей. — Гости?! Тайга, цыц! Пошла прочь!
Хозяин, косматый бородач, полураздетым выскочил на мороз. Как медведь, сгреб в охапку враз обмякшего, уставшего до безразличия мужика и втащил его в избушку.
— Алексей! Да ты ли это? Что стряслось-то? Уж не война ли треклятая опять подкралась? — спрашивал, раздевая гостя.
Давно не встречался с ним Алексей, а прежде знал близко. Не было в Лебском охотника лучше Семена: один с собакой на медведя ходил, а сколько сдавал шкурок белки, горностая, норки, куницы… Но пришлось ему уйти из родной деревни, так как сильно обидел его один районный руководитель. Не смог простить Семен той обиды, ушел подальше от греха в лес. Построил избушку небольшую на берегу маленькой речушки и вблизи рыбного озера, да так и живет ошкуем. Того руководителя уже давно в живых нет, а Семен и не думает переселяться в деревню. Навсегда приворожила его лесная тишина тайболы.
Раз в году, когда рыбу обозом вывозят с озера, Семен обогревает у себя в избушке людей, узнает новости. Но неожиданное появление Алексея встревожило его.
А Алексею теплая избушка Семена показалась раем. Горячий чай на травах с диким медом быстро отогрел путника, и он тут же за столом уснул — как будто в омут провалился.
Семен устроил гостя на лежанку и лишь утром стал расспрашивать, зачем тот прибыл, какая нужда привела.
Алексей поведал про беды людские, а как услышал за дверью звонкий лай собаки, сказал и о главном.
— Как не выручить, коли успел вовремя, — охотно откликнулся Семен. — Четверо у меня щенков. Троих можешь забрать. Одного не знаю: будет нет от них польза. Ведь моя блудница от волка щенков прижила. Собак-то в тайболе больше нету…
Напарившись березовым веничком в баньке и сутки отдохнув, Алексей собрался в обратный путь. Еще мог бы пожить y Семена, но спешил, чтоб лыжню пургой не занесло: не надо тогда ориентир держать — лыжня сама приведет в деревню.
Еще мерцали в просветах между облаками далекие звезды, когда Алексей, тепло распрощавшись с Семеном, отправился в дорогу. Домой идти всегда веселее. К тому же Алексей хорошо отдохнул и основательно подкрепился. Радовало его и то, что он смог выполнить поручение односельчан: на нартах слышно скулили два щенка, закутанные в медвежью шубу. Третьего Алексей нес за пазухой в малице — для себя наметил. Сучка… Глядишь, к осени зверя погонит.
С самого начала Алексей взял умеренный темп. У него было правило: тише едешь — дальше будешь. Лыжня часто меняла свое направление: то она спускалась с косогора, то поднималась на крутизну или зигзагом бежала вокруг холма.
Но напрасными были старания Алексея обнаружить хоть кого-либо из лесных обитателей. У него было намерение поохотиться на обратном пути и вернуться в село не только со щенками, до и с дичью. Ведь встречались же ему, когда шел вперед, и звери, и птицы, а тут как вымерли разом.
«Никак пургу почуяли?» — смекнул охотник.
Впереди лежало широкое болото, и надо было поскорее проскочить его. Началась низовая метель, и стало ясно, что еще немного, и лыжню совсем заметет.
Алексея охватила тревога: он-то считал, что до февральских вьюг еще недели две, а кажется, заваруха предстоит нешуточная.
Вдали синела спасительная зубчатая полоска леса. «Эх, кабы успеть пересечь болото до большого ненастья!» — молил Бога охотник.
Но налетел сильный порыв ветра с запада, и побежали белыми барашками потоки снежной пыли, как песок в пустыне. Еще порыв — и снежная волна ударила в грудь. А затем со зловещим сухим шелестом закружился белесый вихрь, вздымая ввысь клубы снега.