Но совсем близко зазвучал и другой голос. Команды, отдаваемые Торо на испанском языке, показались Болану поистине райской музыкой. На мгновение он подумал, уж не начались ли у него слуховые галлюцинации, но в этот момент над ним возник чей-то темный силуэт, и возбужденные голоса вернули его к действительности.
Крепкие руки подхватили Мака и вытащили из воды. Едва ноги Болана коснулись настила палубы, как он увидел над собой взволнованное лицо Торо. Мак с облегчением понял, что он снова попал в хорошие руки, и тут же потерял сознание. Силы окончательно оставили его.
Он лежал на мягких подушках дивана в каюте катера, всем телом ощущая вибрацию корпуса, вызванную работой мощного дизеля. Плечо страшно горело. Мак раскрыл глаза и увидел устремленный на него взгляд Торо. Кубинец улыбнулся и сказал:
— Извини, amigo, но очень трудно быть нежным, врачуя раны во время шторма.
Он довольно ловко промывал спиртом колотую рану в плече Болана. Другой кубинец стоял рядом и держал в руке жестяную кружку. Торо взял ее и поднес к губам Болана.
— Выпейте это, — приказал он. — Немного спиртного не повредит.
Болан приподнял голову и сделал глоток. Крепчайший ром жидким огнем обжег ему горло, да так, что у него перехватило дыхание, а из глаз покатились слезы. Он закашлялся и, хватаясь за горло, сел в своей импровизированной постели.
— Ну, что я вам говорил? — довольно спросил Торо. — Вот вы и готовы к новым схваткам.
Болан улыбнулся и благодарно взглянул на кубинца, накладывавшего повязку ему на плечо.
— Пока я сыт ими по горло, Торо.
— А Маргарита, amigo?
Болан опустил глаза. Когда он заговорил, ему показалось, будто он слышит чужой голос:
— Она незаметно поехала за мной, Торо. Я мог бы догадаться, но я не видел ее.
Торо кивком головы поблагодарил своего соотечественника и снова повернулся к Болану.
— Мы так и думали. Она совсем, как дикая кошка, сеньор. Вам не следует…
— Она была такой, Торо.
— Сеньор?
Болан поднял на своего друга печальный взгляд.
— Маргариты больше нет, Торо.
Кубинец долго сидел молча, устремив в переборку помертвевший взгляд, потом оперся рукой о здоровое плечо Болана и тяжело встал. Он вполголоса что-то сказал окружившим его людям и прошелся по кренящемуся полу каюты. Кубинцы быстро заговорили между собой по-испански, затем один за другим покинули каюту и вышли на палубу.
Болан осторожно спустил ноги на пол и встал, стараясь не потерять равновесие.
— Вы знаете, как я относился к Маргарите, — сказал он кубинцу.
— Да, amigo, знаю.
Со столика, привинченного к полу каюты, Болан взял пачку сигарет, свернутых из коричневых табачных листьев, и закурил. Катер медленно продвигался вперед, его скорости как раз хватало для сохранения устойчивости на довольно крутой волне. Это был старый торпедный катер времен второй мировой войны. Его часто переделывали и ремонтировали, торпедные аппараты исчезли с палубы, и катер служил его хозяевам то прогулочной яхтой, то коммерческим судном, то катером для рыбной ловли. Мощный дизель фирмы «Паккард» остался нетронутым, и его ровный размеренный рокот убаюкивал, внушал покой и уверенность. Теперь судно служило для транспортировки групп боевиков, кубинских коммандос. Болан заканчивал осмотр катера, когда к нему подошел Торо и устало присел на ограждение рубки. Он объяснил Болану, что на борту катера находятся пятнадцать человек добровольцев, готовых оказать ему помощь.
— Мы нашли большую яхту, плавучую крепость ваших врагов, — объяснил он, — и подумали, что El Matador будет рад получить такую информацию и…
Он повел рукой вокруг себя.
— И использовать возможности нашего маленького флота.
Болан улыбнулся, до глубины души растроганный предложенной помощью.
— Спасибо, Торо. Вы и так рисковали своим флотом, спасая меня. Я у вас в неоплатном долгу. К тому же, битва за Майами закончена. Если вы можете высадить меня где-нибудь на пляже…
Лицо Торо потемнело. Через иллюминатор он показал подбородком на мерцающие далеко в море огни.
— Вот оно, это судно, сеньор. Вскоре оно снимется с якоря, чтобы укрыться в порту. Море сердится, Matador. С юга идет тропическая буря. Мы находимся всего… в десяти минутах хода от стоянки ваших врагов. Вы не передумали?
Болан с горечью смотрел на мерцающие вдали огни. После минутного молчания он хрипло ответил:
— Цена этой войны слишком велика, amigo. И она сильно пахнет гнилью.
— Por que, Маргарита?
Болан кивнул головой.
— Да, Торо.
Торо вздохнул, сунул руку в карман куртки и вытащил сложенный вдвое листок бумаги.
— Вам известно, что Маргарита писала стихи? — тихо спросил он.
— Меня это не удивляет, — тем же хриплым голосом произнес Болан.
— Она оставила мне это письмо, Matador, — сказал Торо, пожимая плечами. — Своего рода объяснение. Вы читаете по-испански?
Болан отрицательно качнул головой и глубоко затянулся кубинской сигаретой.
— Нет. Не думаю, что мне хочется услышать его, Торо. Не хочу расстраиваться, да и нет у меня на это времени.
Торо запротестовал.
— Разве я говорю о печали, Matador? Последние слова Маргариты взывают к мужеству, напоминают о свете в конце бесконечно длинного темного туннеля. Вы мне позволите прочитать вам ее строки?
Болан со вздохом кивнул и закрыл глаза.
— Возможно, по-английски это прозвучит не совсем складно, но вот перевод:
Голос Торо дрогнул и он добавил:
— Вот и все, amigo.
Болан долго сидел молча и неподвижно, потом решительно раздавил окурок о настил палубы.
— Это написала Маргарита?
— Да. Скажите, Matador, маленькая soldada умерла без сожаления?
— Да, Торо, — подтвердил Болан. — Она щедро распорядилась своей жизнью.
— Она очень сердилась на меня, сеньор, за то, что я не предлагал вам помощь.
Болан махнул рукой.
— Да что уж! У вас хватает своих забот, Торо. Вас ждут ваши змеи.
— Змеи есть везде, сеньор, в любом месте.
Кубинец устремил взгляд на отдаленные огни.
— Можем ли мы жить, не оглядываясь, Matador? Какое-то время… вместе?
Палач улыбнулся.
— Каким оружием мы располагаем, amigo?
— У нас есть несравненный «ханиуэлл» и личное стрелковое оружие.
Болан поднялся, чтобы проверить, насколько крепко он уже стоит на ногах.
— Это корыто всегда так качает? — спросил он.
— Да, это корыто, построенное янки, качает довольно сильно.
— Нужно установить «ханиуэлл».
— Он уже установлен на палубе, Matador.
— Ну-ка, покажите мне, — попросил Болан.
Торо провел его вокруг рубки к площадке, где раньше стоял крупнокалиберный пулемет. Теперь на ней установили небольшую деревянную платформу, на которой горделиво красовался «ханиуэлл». Болан довольно кивнул и, не говоря ни слова, вернулся в рубку, чтобы укрыться от ударов тяжелых волн, беспрестанно перекатывавшихся через палубу торпедного катера.