– Как всегда, Глеб Андреевич, – тихо засмеялась Маша, укладывая волосы под резиновый шлем. – Плоть немощна, зато какой дух! Справимся, не волнуйся.
– У нас есть план, и всем пипец, – поддакнул Равиуллин.
– Если эту штуку не охраняют древние заклинания, – хихикнул Мишка Черкасов, оставляя за собой последнее слово.
Фигурки боевых пловцов перебирались с камня на камень. Таились в расщелинах, осматривались, делали передышку и снова карабкались, общаясь знаками. Западная часть Санта-Ирины оказалась более пологой, чем восточная. Там имелась еще одна бухта (без пляжа) для захода мелких суденышек – с трех сторон ее подпирали отвесные скалы, и просматривалась седловина с тропой наверх. Тропа упиралась в закрытую калитку, а от калитки в обе стороны тянулся двухметровый каменный забор, ограничивающий территорию узилища. Здесь практически не было растительности, лишь кое-где из расщелин топорщились чахлые кустики. Остров представлял собой неравномерный, «разлохмаченный», но тем не менее усеченный конус, в верхней части которого располагалась каменная чаша с известковыми пещерами – она и послужила много лет назад строительной площадкой для тюрьмы. «Романтики и эстеты – местные наркоторговцы, – думал Глеб, выбираясь на тропу под стеной. – В таком красивом месте отгрохать тюрягу – с видом на море, на живописное побережье в ясную погоду…»
Черные тени скользили по тропе. Вдруг Издревой оступился, и мелкий камешек скатился по наклонной, и все застыли. Но вроде обошлось – порывы ветра заглушили звуки. Внешний периметр, похоже, не патрулировался, и ничего удивительного, передвигаться по тропе у самого обрыва – занятие откровенно цирковое. Взобраться на стену не составило труда – неровности между блоками вполне тому способствовали. Глеб взлетел на гребень, спрятал голову в выемке. Распахнулся тюремный двор, мощенный бетонными плитами. В центре площадки было достаточно места для посадки небольшого вертолета. Прямо по курсу, у дальней стены, мерцала приземистая сараюшка с покатой крышей. В узком оконце мерцал огонек, и сквозь приоткрытую дверь просматривались груды ящиков, крытые брезентом, какие-то бочки, навес от солнца, приделанный к сараюшке, где стояли стол и несколько плетеных стульев, – место отдыха от праведных трудов. В восточной части периметра возвышалось угрюмое сооружение, напоминающее сдвоенную и основательно сплющенную шахматную ладью. «Латинский колорит», – подумал Глеб, разглядывая крохотные, скругленные по верху оконца, дверь в центральной части здания, смотровую площадку, обращенную к морю и частично прикрытую зазубренной башенкой. Все это выглядело как-то неприятно, готично и меньше всего напоминало «Ласточкино гнездо».
На смотровой площадке что-то шевельнулось. Глеб застыл, начал всматриваться…
Когда он спустился, то в первое мгновение слегка опешил – подчиненные так успешно сливались с темнотой и рельефом, что он решил, будто все куда-то разбежались.
– Да тут мы, тут… – проворчал Прихватилов.
– Вот ты и давай, – распорядился Глеб, выстреливая пальцем, – семьдесят метров, и на «девять часов». Наблюдательный пост – разрешаю не церемониться. Издревой, Равиуллин, туда, – показал он в обратную сторону. – Северная часть двора – подозреваю, что это караульное помещение. – Он дождался, пока растворятся в темноте «посланные по адресу». – Остальные – за мной. И не высовываться!
– Имеется план? – спросила Люба Ворошенко.
– На месте разберемся, – буркнул Глеб.
– Отличный план, – восхитился Черкасов, забрасывая автомат за спину, – «на месте разберемся»… В штыковую пойдем? Грянем грозное «ура»?
Пять голов над гребнем забора выгодно сливались с темнотой и для неискушенного наблюдателя могли бы сойти за складки местности. Тишину нарушали лишь посвисты ветра и глухое урчание прибоя где-то внизу. Но вот шевельнулось что-то на северной стороне. А на восточной – где стена периметра переходила в громоздкую надстройку под площадкой с башней, прорисовался силуэт, зацепился за что-то на углу, взмыл вверх и пропал. Спецназовцы затаили дыхание. Издевательски медленно тащились секунды, бледная мерцающая луна освещала часть смотровой площадки. И вдруг там завозилось что-то, выбралось из-за башенки, заковыляло к невысокому ограждению. Мелькнула призрачная субстанция, и часовой даже пикнуть не успел, как стальная удавка сдавила горло. «Сдвиг по фазе» с кручением шейных позвонков, и «неуправляемое» тело свалилось во внутренний двор, между стеной и зачехленными ящиками. «Виновник торжества» растворился в воздухе, словно и не было его.