Не прошло ещё и полугода как Дмитрюков стал генералом. Новое звание и положение очень ему импонирует. Он будто вырос на целую голову, смотрит на подчиненных сверху вниз, как Гулливер на лилипутов. А то, что полки не снабжаются топливом, самолеты стоят на приколе, летчики теряют боевые навыки, похоже, его не очень волнует: когда приезжает в подведомственные ему части, первым делом просит устроить хорошую рыбалку - страстное его увлечение. И от результатов рыбалки, как шутят летчики, зависят результаты состояния боеготовности полка...
Родионов никогда перед ним не заискивал, не проявлял подобострастия, и Дмитрюков ни разу не пытался его сломить; относился к нему с уважением, ровно и объективно оценивал командирские и летные способности. Возможно Родионов нравился ему волевыми качествами, возможно генерал чувствовал себя перед ним в долгу за тот боевой вылет в Чечне, чуть не стоивший командиру полка жизни.
Задание было пустяковое: произвести разведку горного аула, где по агентурным данным должен был приземлиться вертолет с наемниками из Азербайджана. Дмитрюков принял решение послать пару, и к удивлению многих вызвался лететь сам. Ведущим. Ведомым взял Родионова.
Это было ещё до начала широкомасштабной войны в Чечне, когда у Дудаева имелись и истребители и ракеты всех мастей от американских "Стингеров" до советских "Ос" и "Мух". Но война уже стояла на пороге Чечни: дудаевские отряды нападали на российские военные склады, захватывали боевую технику, в открытую игнорировали российское правительство и его военных представителей. Российское правительство в свою очередь подталкивало оппозицию к более решительным действиям против генерала-президента, помогало сколачивать боевые отряды. Кое-где уже происходили вооруженные столкновения. Еще больше усилий в разжигании войны на Кавказе прилагали иностранные военные стратеги, желая окончательно поставить Россию под свою зависимость. В Чечню хлынули добровольцы из арабских стран, из Пакистана, Афганистана, и даже с Украины...
Маршрут полета Дмитрюков выбрал самый безопасный - по безлюдным, нехоженым долинам и ущельям, вдали от базирования воинских частей. Командир полка шел впереди, ловко лавируя меж горами; Родионов держался справа, повторяя маневры ведущего.
Погода благоприятствовала - облака висели сплошной пеленой, окутывая горные вершины, что способствовало маскировке. Внизу и на склонах гор местами лежал снег. Истребители шли на малой скорости, то снижаясь над долинами, то взмывая ввысь над утесами и седловинами, будто врываясь в мрачные тоннели, от которых сквозило холодом и страхом - в таких тоннелях запросто наскочить на появившуюся внезапно скалу, увернуться от которой даже на "малой" истребительской скорости не под силу самому опытному асу.
Едва перевалили Сунженский хребет, как облака внезапно оборвались, они словно одеялом укрывали северный склон. Но и до аула Чир-Чик, где каждое утро ровно в одиннадцать ноль-ноль приземлялся вертолет, оставалось семь минут лету. И никто им за это время не помешал.
Вот и Чир-Чик, небольшой аульчик, приютившийся у подножия горы на берегу безымянной речушки. У глинобитных пирамидальных сакль - сады, уже без листвы, виноградники. И не только вертолета - живой души не видно. А время уже одиннадцать ноль пять, вертолет должен быть на месте. И спрятать его, если даже радары засекли русские самолеты и предупредили прилетевших, за пять минут никак не могли.
Переговоры по радио Дмитрюков и Родионов не вели - чтобы не засекли дудаевские пеленгаторы. Однако безжизненным кажущийся аул обеспокоил обоих летчиков. Как Родионов и предположил, командир решил сделать ещё один заход и получше рассмотреть местность. Еще больше гася скорость, набрал высоту две тысячи метров. Родионов, чтобы не сковывать маневр ведущего, немного приотстал.
Но и второй заход ничего не дал. Правда, у одной сакли удалось увидеть человека. Значит, аул не безлюден.
Пошли на третий заход. И вдруг впереди вспыхнул огонек и понесся навстречу истребителю Дмитрюкова. Ракета!
Ее заметил и полковник. Но так был ошеломлен внезапным пуском, что вместо того, чтобы дать противоракетный залп, стал круто валить самолет вправо, в сторону Родионова, давая тем самым возможность противнику одной ракетой поразить оба истребителя.
Родионов нажал на гашетку пуска тепловых снарядов.
Все произошло в доли секунды. Но именно этой доли хватило, чтобы тепловой снаряд, рванувшийся вперед, увлек за собой луч самонаводящейся смертоносной ракеты. Впереди внизу полыхнул взрыв...
Вертолет с выгружающимися добровольцами они нечаянно обнаружили в соседнем ауле...
Когда приземлились на своем аэродроме, Дмитрюков ещё бледный и взволнованный, благодарно пожал руку Родионову.
- Вот гады! Где они прятались?.. А ты молодцом...
Он не извинился за свою растерянность, за ошибку, не сказал, что именно ведомый спас обоим жизнь. Да Родионову и не нужны были его извинения. Главное, чтобы понял, что к боевым действиям подготовлен плохо...
Но то было четыре года назад. И за эти годы многое изменилось. Не только положение в стране, изменилась и психология людей - даже военные, летчики, отличавшиеся ранее выдержкой, честностью, принципиальностью, стали раздражительными, неуверенными в себе, а иные и меркантильными, заботящимися лишь о личном благе. Не миновала сия эпидемия и генерала...
Как он встретит Родионова, что скажет? Что объяснение будет трудным, командир эскадрильи не сомневался...
"Жигули" мчались по безлюдной асфальтированной дороге меж сопок, изредка обгоняя грузовики и ещё реже встречая частников - безденежье и дороговизна бензина поставила и машины на прикол. Только новые русские да большие начальники нынче позволяют себе раскатывать на иномарках по дорогам России, не испытывая никакой нужды.
- Где ты достаешь бензин? - прервал затянувшееся молчание Родионов. Кононов, чувствуя, что командир сосредоточенно обдумывает предстоящий разговор с генералом, не мешал ему; молча и аккуратно вел машину. Вопрос командира оживил его. Он глянул на подполковника с лукавой веселинкой в глазах, ответил насмешливо:
- На рыбу красную, на икру меняю, Владимир Васильевич.
- А где рыбу, икру достаешь?