Марк нахмурился, не услышав своего собственного имени.
— Но почему Сэм решил отозвать свое предложение?
Джульетта опустила взгляд на свои руки, теребя ручку своей сумочки.
— Я… э… ввела вирус в компьютер и… убедила его, что будет разумней, если он подпишет этот документ.
— Ты шантажировала Сэма Голдинга? — не веря своим ушам, спросил Марк. — Боже мой! Неужели ты не понимаешь, какому риску себя подвергала? Если бы он поймал тебя за этим занятием, тебя привлекли бы к ответу и твоей карьере, конечно, пришел бы конец! Ты готова была ради меня сесть в тюрьму! — В его глазах появился благоговейный трепет и еще что-то, от чего по ее спине пробежали мурашки.
Она заставила себя не обращать на это внимание, напомнив себе о рыжеволосой секретарше.
— Я сделала это ради себя, — холодно сказала она. — До конца своей жизни ты будешь помнить, что шпионка и распутница спасла твою драгоценную компанию, и я буду упиваться наслаждением, зная, что ты испытываешь неловкость каждый раз, когда думаешь об этом.
Марк вздрогнул от ядовитости ее тихого голоса.
— Я должен извиниться перед тобой, не так ли? — тихо спросил он, и, к ее ужасу, опустился на колени посреди людного вестибюля. — О Господи, что я могу сказать? Дорогая, если бы ты только знала…
— Не называй меня «дорогая»! — гневно прервала она его. — И встань с колен, ради Бога! Люди смотрят! — сказала Джульетта, сильно смущаясь. — Ничего не изменилось, мистер Лонгридж. Я такая же, какой была в Гонконге. Я никогда не пыталась подкопаться под тебя! Твое обращение со мной показало мне, какую ошибку я совершила!
— Но все было не так, — сказал он со спокойной уверенностью, поднимаясь на ноги.
— Ты не можешь этого утверждать, и я не собираюсь быть персоной нон грата из-за того, что сослужила тебе службу. О моих прошлых грехах можно теперь забыть. — Она вспыхнула, и глаза ее потемнели от решимости. — Я не собираюсь забывать все, что ты сделал мне.
— А как насчет ночей, которые мы провели вместе? — вкрадчиво спросил Марк. — С такой прекрасной памятью ты будешь отчетливо помнить каждое мгновение. Твои ночи будут такие одинокие, Джульетта…
Горячая волна смущения нахлынула на нее.
— Ничего, я буду брать пример с тебя, — прошипела она. — Если мне потребуется удовлетворить мимолетную сексуальную потребность, я поищу кого-нибудь, но поиски будут вестись не в твоем направлении.
Марк вздохнул, проведя рукой по своим густым волосам.
— Я могу лишь сказать, что люблю тебя так сильно, что мне совершенно безразлично, если список твоих любовников будет длиной с мою руку, хотя не верю, что ты так поступишь.
— Очень мило с твоей стороны! — усмехнулась Джульетта. — Акт диверсии способствовал чудодейственному возвращению утраченной невинности! — (Его лицо ожесточилось от ее презрения.) — Ты не любишь меня. Ты просто страдаешь от вполне заслуженных угрызений совести!
Марк выглядел как человек, который дошел до точки. Джульетта отступила назад, но недостаточно быстро, чтобы уклониться от его рук, которые крепко схватили ее за плечи и беспощадно встряхнули.
— Не пытайся объяснить мне, что я чувствую, женщина! — резко сказал он. — Если я сказал, что люблю, значит люблю! Понимаешь?
Джульетта непокорно взглянула в его рассерженное лицо:
— Браво!
— Господи! Дай мне терпения! — прошептал Марк. — Может, это тебя убедит! — Не обращая внимания на то, что они в общественном месте и швейцар уже смотрит на них с интересом, он склонился к ее губам. Она безвольно стояла в его объятиях, губы не отвечали ему и были пассивны, ибо гнев и боль обиды облегчили ей сопротивление натиску. Прошло много времени прежде, чем он отстранился от нее.
Джульетта отступила назад, намеренно утирая рот рукой, стараясь сдержаться и не выдать себя дрогнувшим голосом.
— Мне это ни к чему, Марк. Ты не можешь раздуть давно погасшее пламя, которое затушил собственными руками! Вместо того чтобы стараться вернуть невозможное, иди и попробуй спасти свое положение в компании, — посоветовала она ему голосом, который заставил Марка сжать зубы. — А то обнаружишь, что тебя переизбрали в твое отсутствие!
Она вышла, чувствуя, что глаза на его посеревшем отчаявшемся лице следуют за ней взглядом. На какое-то безумное мгновение ею овладело искушение повернуться и броситься к нему, сделав их обоих счастливыми; но гордость, поддерживаемая гневом, заставляли ее идти вперед, не оборачиваясь. «Итак, он готов принять меня? — яростно подумала она. — А я должна забыть его обман, забыть, что он развлекается с другой женщиной с того самого момента, как мы расстались, — только потому, что мистер Лонгридж был столь великодушен, что проигнорировал мои недостатки? Никогда!»