Ванн внимательно посмотрел на электронную карту.
— Сколько у нас будет воды, если мы пойдем через банку?
— Всего тридцать футов над мостиком, и течение будет очень сильным.
— Что значит «очень сильным»?
— Четыре узла, — уточнил Уэлли. — Сэр.
— Хорошо.
С этими словами Ванн отошел от штурмана.
Уэлли проводил взглядом капитана, устроившегося на своем высоком насесте. Хорошо?
Ванн изучил данные, поступавшие на мостик. Курс. Скорость. Глубина.
«На автомате», — мысленно отметил он. Это выражение употреблял боцман, когда хотел сказать, что на корабле все в порядке, и Ванн считал, что оно как нельзя лучше подходит для этого. Он подумал о Стэдмене. Ванн уже совершил с ним один поход и пришел к выводу, что старший помощник пока что не готов к самостоятельному управлению лодкой. Сейчас он приготовил для Стэдмена новое, еще более сложное испытание. Неудача будет означать конец карьеры Стэдмена на подводных лодках.
Возможно, другие командиры устроили бы Стэдмену более простой экзамен. Но только не Ванн. Ванн был звеном в цепочке, уходившей еще во времена становления подводного флота. Его самого учили последние представители вымирающего поколения тех, кто получил «дельфинов», сражаясь с японцами, — воинственных, изобретательных моряков, перенесших свое мастерство в другую, холодную войну с Россией.
Америка одержала в этой войне победу, но после этого ее армия расслабилась, взяла на себя обязанности международных полицейских сил, занялась борьбой с торговлей наркотиками, спасением крокодилов, разрешением конфликтов между шайками живущих в пещерах мусульман. Военно-морской флот Соединенных Штатов превратился в лабораторию исследования модных общественно-политических теорий. В рядовой состав стали брать негодных к службе на море, неграмотных, плохо подготовленных мужчин, а также женщин, превращающих боевые корабли в плавучие бордели. Подводный флот не мог позволить себе проводить социальные эксперименты. В нем не было места лентяям и разгильдяям. Подводники несли трудную службу и гордились своим делом. Ванн считал себя звеном в цепи воинской доблести и мастерства и даже не мыслил о том, чтобы эта цепь оборвалась в его вахту.
В центральный пост поднялся старший помощник.
— В чем дело, командир?
— Мы пересекли «голубую линию», — сказал Ванн, — направляемся к…
— Сэр?
В кормовом проходе по правому борту стояла лейтенант Скавалло в спортивном трико, мокром от пота.
— Подождите там.
— Сэр, мне нужно будет скоро заступать на дежурство, и я еще не приготовилась.
— Лейтенант, — строгим тоном произнес Ванн, — если командование военно-морского флота когда-нибудь назначит вас командовать кораблем, вы будете иметь возможность делать все, что заблагорассудится. Но до тех пор вы будете делать то, что вам скажет командир подводной лодки. В настоящий момент этим командиром являюсь я. Понятно?
— Так точно, сэр.
— Пойдемте со мной.
Ванн жестом пригласил Стэдмена присоединиться к нему у поста управления рулями.
Скавалло, взмокшая от пота, зябко поежилась. Из кондиционеров над головой тянуло арктическим холодом. Вероятно, все только обрадуются, если она подхватит воспаление легких и умрет, вот только чтобы произошло это без лишнего шума.
— Мэм! Я хотел сказать, лейтенант!
Обернувшись, молодая женщина увидела матроса, держащего в руках аккуратно сложенный синий комбинезон.
— Боцман сказал, вам это пригодится.
Комбинезон был чистым, сухим и все еще теплым. Корабельная прачечная находилась рядом с камбузом. Стиральная и сушильная машины показались бы маленькими в обычной квартире, поэтому чистая одежда распределялась очень бережно. Скавалло посмотрела на боцмана, но тот сидел, повернувшись к ней спиной, поглощенный тщательной регулировкой дифферента лодки. Мысленно поблагодарив его, молодая женщина натянула комбинезон прямо поверх мокрого трико.
Глава 3
ПРОХОД
— Вы слышали представление, которое устроила Скавалло? — спросил Ванн, когда они со Стэдменом остановились в тесном проходе у поста управления рулями.