В день высадки десанта, в Эсаси пришли айны для очередного обмена и обнаружили там вместо русских японцев. Обстреляв их из леса стрелами, айны бегом бросились в Мацумаэ, предупредить «торговых партнёров». Пришли они заранее, там же, кроме обмена с русскими, организовалось стихийно и место встречи между семействами, споры порешать по границам охотничьих угодий, о свадьбах договориться, новости передать. У многих семейств в русских поселениях учились сыновья и новостей хватало. Тариконна — вождь или как они сами себя называли «ниспа» семейства достаточно натерпелся от японцев и возвращения их не хотел. Его десяток лет назад захватили в рабство и заставляли целыми днями ловить рыбу, а кормили только рыбьей требухой. С этих пор есть рыбу Тариконна не мог. Три года пробыл айн в рабстве, а потом умудрился сбежать и разыскать своё семейство, вождём или ниспа которого был отец Тариконна. Отец недавно умер и теперь ниспа стал сам бывший раб японцев. Понятно, что любви к своим «добрым» хозяевам он не испытывал никакой. Потому, отправил двух самых быстроногих воинов в Мацумаэ с сообщением о самураях и асигару, движущихся с севера к «Белому замку», а сам с остальными людьми следил за перемещением японцев, время от времени из леса обстреливая их из луков, не столько для того, чтобы вред нанести, хотя это тоже приветствовалось, а для того, чтобы задержать идущих на юг японцев. Нужно дать русам время подготовиться к встрече гостей. И получилось у Тариконна и его людей. При обстреле удалось убить пару человек и нескольких ранить, хоть расстояние было и велико, близко специально не подходили, понимая, что врагов сотни, и японцы после обстрелов из колон сбивались в кучу, ощетинившись копьями и даже несколько раз в начале пути выстрелили наобум по кустам из аркебуз. При этом, знающий японский, Тариконна услышал, как грозный самурай кричит на стрелков, что они дурни и стрельбу могут услышать в Мацумаэ.
Чего уж. Уже его посланники точно добежали до «Белого замка» прошло не менее шести часов.
Тариконна хотел было увести людей к замку, но передумал. Когда ещё представится случай поквитаться с японцами за три года рабства и унижения, за три голода и побоев, за три года, когда он питался травой и рыбьей требухой.
— Продолжаем обстреливать из зарослей этих гадов, старайтесь выбирать самураев, — сказал он семерым охотникам, что пришли с ним в Эсаси, чтобы договориться о свадьбе с другим семейством и заодно выменять у русов табак и рис на добытые шкурки животных и вяленое мясо.
Дондук, оставшийся на Хоккайдо за главного в военных вопросах… сухопутных, получив сообщение об очередных «гостях» от взмыленного, чуть не свалившегося на траву от усталости айна, только головой покачал. Если честно, то он такой настырности от японцев не ожидал. Прямо запредельный героизм или тупое упорство. Прут и прут. Если всех суммировать, то тысяч пять не меньше они положили, и вот опять охотник говорит, что врагов прибыло не менее пяти сотен. Прав был капитан Ирби, как не обидно в этом признаться, нужно переносить боевые действия на территорию врага и продемонстрировать им запредельную жестокость, иного языка эти самураи не понимают.
Ну, о будущем потом, на совете, переговорить можно, сейчас нужно готовить встречу. Опять у него чуть не в десять раз меньше народу, чем у ворога. Есть три десятка его спецназовцев и два десятка тоже калмыков, но простых казаков, которых император послал вместе с Александром Сергеевичем. Можно добавить два десятка молодых охотников айнов, которые у них воевать учатся, ну и пять монахов буддистов. Всё, семьдесят пять человек. Много рыбаков и крестьян, есть строители и кузнецы, есть даже мыловаров семейка, полно же отходов от рыбы остаётся, вот из них и наладили производство мыла. И вполне получается. Но в сражении с настоящими японскими воинами, а именно они сюда идут, эти мирные люди не подмога, а проблема, их нужно укрыть от японцев, ведь те пришли убивать, и разницы, есть или нет у тебя оружие, для них не будет.