Дальше садились беспилотники. По несколько штук на полосе, развернув крылья перпендикулярно земле, выкинув над собой парашюты. Быстрое торможение, быстрый выезд в отстойник.
— Всем привет! — программист в кислотном худи стоял за их спинами.
— Это Никки, начальник программного отдела, — Носов кивнул в его сторону. — Никки, это Сибиряк.
— Привет, — Леда протянула Никки сжатую в кулак руку. Они соприкоснулись костяшками. — Недоработали?
Никки покачал головой.
— Еще совсем немного и маскировка будет неуязвимой. — Он вытер со лба капли пота. — На сегодня хватит. Доложим руководству, что все почти готово.
— Как такое возможно? — спросил Сибиряк. — Их не просто не видно, их еще и не слышно. Совсем…
— Физика. И немного чуда в хард скиллз моих ребят, — самодовольно усмехнулся Никки.
Когда автобус с программистами уехал, Сибиряк вдруг понял, что настроение у него стало лучше некуда.
Карьер «Мир»
Утром Ай Пи выдала Сибиряку такой же как у всех наручный браслет. Она подключила его к общему чату, и теперь у него на экране всплывали уведомления о сообщениях. Сибиряк пролистал ветку. В приказе об утреннем построении упоминалось его имя.
— Сегодня какое-то построение? Или я чего-то не понял… — смутился Сибиряк. Он сидел в столовой в привычной компании — с Олегом Носовым и Ледой Берг.
— Сегодня возвращается командование. — Носов отхлебнул крепкий сладкий чай. — Как обычно первым делом проверят готовность. Главное, чтобы форма была в порядке, берцы чистыми, а лица серьезными.
— У вас есть пара часов до построения. — Леда положила в рот свое облачко с витаминами и оно, будто густой сигаретный дым, втянулось внутрь.
— Ты не пойдешь? — спросил Сибиряк.
— Нет, я гражданская, — Леда покачала головой.
— Тебе пора определиться, — заметил Олег. — Тебе девятнадцать, самое время вступать в наши ряды.
Леда взяла кубик синтетического кофе и бросила его в пустую чашку. Кубик распался, разбух и, разогревшись, превратился в итальянский эспрессо.
— Надо подумать. Это выбор на всю жизнь.
Сибиряк и Носов посмотрели друг на друга.
— Я служу в сухопутных войсках. У меня никогда не было сомнений, — сказал Носов. — Но я стараюсь получать новые знания по всем родам войск.
Они помолчали. Леда смотрела в окно. Она задумалась о чем-то своем, и беззаботное выражение на ее лице сменилось печалью.
— О чем думаешь? — спросил Сибиряк.
Леда нехотя отвернулась от окна.
— В Швеции, перед началом эвакуации я подала документы в университет. Думала стать биологом, как мама. Но теперь это невозможно. Мне придется заново понять кто я и чего хочу.
Кажется, схожая проблема стояла перед всеми ее ровесниками. Их мечты рушились на глазах, надежды таяли, и все, что они успели запланировать, оказалось никуда не годным.
— Ну, да ладно, — махнул рукой Олег. — Давайте доедать, скоро столовая опустеет.
— А что будет, если ты его не съешь? — поинтересовался Сибиряк, указав на облачко, лежащее на блюдце.
— Со временем накопится усталость, настроение станет так себе, — объяснил Носов, вытирая рот салфеткой. — Макаров с утра пораньше загрузил меня работой. Мы едем к карьеру «Мир».
Леда усмехнулась.
— Не ошибусь, если скажу, что ты сам напросился.
— Ну да, как обычно я вызвался сам. Потому что могу. Ну что, едем со мной?
Сибиряк все равно не знал, чем заняться, поэтому тут же согласился.
— Я за! — откликнулась Леда.
— Отлично. Вызову антиграв. На этот раз антиграв сам выбрал наземный путь. До карьера ехали по ровной дороге. Сибиряк любовался широким плато с кромкой густого леса по бокам.
У карьера «Мир» почти никого не было, только по небу пролетали дроны охраны с камерами. Один из них опустился ниже, рассматривая выходящую из машины троицу. Просканировав лица, дрон улетел прочь.
До другого берега было километра полтора. По воде, заполнявшей карьер, скользили катера.
Солнце уже взошло, холодный ветер трепал челку Сибиряка, выбившуюся из-под вязанной шапки. Искусственный мех на капюшоне куртки, позаимствованной у Носова, щекотал шею. Сибиряку нравилось ощущение холода, он снял перчатки и подставил руки ветру и солнцу.
Леда тоже сняла перчатки. Сибиряк посмотрел на нее с удивлением.
— Я скучаю по дому… — Она повернула ладони к солнцу. Ее кожа была совсем белой, у основания пальцев просвечивали красные пятнышки. — Здесь я часто представляю себе, что я до сих пор в Швеции.