«Тайга» – собрание рассказов о жизни в советских концентрационных лагерях. На фоне девственной тайги Максимов мастерски зарисовал серию портретов жертв НКВД и самих мучителей. Жестокость и произвол – вот подлинные владыки необозримых просторов севера, в которых расположено так много концлагерей. Редки здесь улыбка и человеческое участие, но, когда на мгновение вспыхивает улыбка или протягивается рука помощи, – это прорывается с такой непосредственностью, что вселяет и в читателя веру в то, что только доброму началу в человеке обеспечена конечная победа над злом.
Жене Софье Максимовой
посвящаю
Прохожая
Пусть жизнь оборвется на живом звуке, сразу, без стонов, без жалоб нищенских.
Ранней весной меня отправили по этапу с лагпункта Ропча на север, на реку Печору. В Усть-Кожве местное начальство определило меня в геологическую изыскательную партию в качестве лаборанта полевой лаборатории.
Принимая лабораторию и роясь в «журналах анализов», я нашел несколько листков из дневника вольнонаемного лаборанта Михайлова, моего предшественника, утонувшего в реке при спасении одного из рабочих – бурильщиков. Листки были датированы 2-м и 3-м февраля 1940 года. Начальник экспедиции мне рассказал, что незадолго до смерти Михайлов сжег какие-то бумаги, очевидно дневник. Я сначала подумал, что листки за 2-е и 3-е февраля остались случайно, но потом решил, что Михайлов сохранил их намеренно: на уголке первого листка, карандашом, рукой покойного лаборанта было написано: «Сохранить обязательно»… Привожу эти два дня из дневника.
«2 февраля.
…Третий день метет пурга. Наши крошечные брезентовые палатки утонули в сугробах пышного снега. В одной палатке живет начальник геологической изыскательной партии инженер Петров, во второй устроена маленькая полевая лаборатория, в этой, второй, живут два коллектора и – я. В третьей – рабочие.
Вечер. Железная печка раскалена докрасна. Сосновые дрова звонко потрескивают, тускло блестят колбы и стеклянные цилиндры на моем столе. Слышно, как шуршит по брезенту сухой снег. Слабо горит семилинейная керосиновая лампа с разбитым стеклом. Это стекло разбил коллектор Головин в белой горячке.
Я один. Начальник партии, коллекторы и рабочие уехали третьего дня на гору Убысь бурить гравийные карьеры. Они должны были вернуться еще вчера, но, очевидно, помешала пурга.
Возле палатки рабочих повар Иван, мордвин с Волги, колол дрова. При каждом ударе топора он кряхтел и смачно ругался.
Я вывернул побольше фитиль лампы, присел к раскаленной печке, скрестил на коленях руки и задумался. Тонко свистел ветер в сучьях деревьев над палатками. Забравшись в жестяную трубу, он пахнул из печки черным, смолистым дымом. Горсть снежинок, прорвавшись в отверстие между трубой и брезентом, серебристой пылью осыпала меня, зашипела на раскаленном железе трубы.
Откинув полог палатки, запушенный снегом, вошел с охапкой дров Иван, бросил их наземь, отряхнулся.
– Ну и погодушка, мать ее…
– Чай поставил? – осведомился я.
– Поставил. Скоро закипит, – лениво ответил он и вышел, но через секунду просунул голову и, испуганно посмотрев на меня, сообщил:
– Кричит кто-то в тайге…
Я поспешно вышел вслед за ним. Черной стеной стоял лес в белом кружеве снега. Меж быстро бегущих туч мелькал зеленый диск луны, безразлично и плавно ныряя в лохматых облаках. Крутила метель. Мы прислушались.
– И-и-и… а-а-а… – донесся откуда-то из тайги неразборчивый крик. Кричала женщина, и, по-видимому, недалеко.
– А-а-а…
Я забежал в палатку, надел шапку и телогрейку, сунул за пояс маленький топорик. Иван выдернул из сугроба две пары лыж, бросил одну пару мне и, натягивая ремни лыж на валенки, прерывисто проговорил:
– Недалеко кричит… на реке.
Ее мы нашли в трехстах метрах от нашего бивака, на берегу Кожвы – маленького притока холодной Печоры. Она сидела на снегу, прислонясь спиной к стволу дерева. Голова закутана теплым платком. Из-под него странно блестели большие глаза с инеем на ресницах. Рядом валялся туго набитый дорожный мешок.
– Сбилась с пути… – проговорила она низким, чуть охрипшим голосом. – Вы кто?
– Геологи, изыскатели, – ответил я… – Вставайте, а то замерзнете.
Женщина поднялась.
– Лыжи я бросила… Такая метель. Далеко до вас?
– Нет, рядом. Пойдемте, обогреетесь. Вы откуда?