— Кто прочитал, отходи!
— Читайте вслух!
— Тише!
— Учреждены переходящие красные вымпела лучшим бригадам, звеньям…
— А лесорубам?
— А трактористам?
— Тоже есть!
— Вот это здорово!
— Тише, читаю!..
Зашикали друг на друга, постепенно смолкли. Верхутин оглядел лесорубов, улыбнулся.
«Мои все здесь!» — и начал читать медленно, с расстановкой, тут же прикидывая возможности своей бригады.
— Переходящие вымпела присуждаются, — читал он, — лучшим звеньям грузчиков и лесоповальным бригадам, при условии выполнения недельного графика по ассортиментам и вручаются еженедельно на утренней летучке. Индивидуальные переходящие вымпела вручаются лучшим: электропильщику, сучкорубу, трактористу, трелевщику, грузчику, кряжевщику, разметчику, сортировщику, укладчику при условии выполнения нормы не ниже ста двадцати пяти процентов…
— Здорово!
— Правильно придумали! — одобрительно заговорили лесорубы.
«Все это хорошо, — думал Верхутин, читая приказ, — но радоваться рано. Конечно, моя бригада лучшая на лесоучастке, и вымпел будет за нами, а по леспромхозу — еще вопрос. Раевский с лесоучастка Зябликова удивительно подтянулся и почти не отстает от нас, а ведь кто их учил, как не мы? Вот что значит успокоиться на достигнутом!»
— Ты, Гриша, чем-то недоволен? — спросил Верхутина Уральцев, когда тот кончил читать и отошел в сторону.
— А тебя ничего не беспокоит? — вопросом ответил Григорий.
— А чего беспокоиться? Бригада наша по всем показателям идет впереди. Догнать нас — не догонят. Кишка тонка!
— Вот-вот! Так чему же ты радуешься? Ты сделай так, чтобы и другие наравне с нами шли.
— На вот те!.. А потом чтобы обогнали да смеялись? Э, не-ет, хватит! Раевского научили, а он теперь на пятки наступает…
— Вот и хорошо! — радостно заметил Верхутин. — Этим-то и гордиться можно больше всего. А чтобы на пятки не наступали, надо работать еще лучше.
— Или хочешь, — продолжал Григорий, — чтобы тебя хвалили за то, что держишь при себе секрет? Смотри, Колька, чтобы опять единоличником не назвали, — дружелюбно предупредил он.
38
Ясный, морозный день…
Поблескивают в лучах солнца опушенные снегом сосны; изумрудный лапник елей и пихт пригнулся, сгорбился под толстой шапкой снега, словно древний старик, и слегка покачивается, дремлет.
Но вот ствола коснулась пильная цепь, сделала подпил, топор обухом выбил клин, и дерево вздрогнуло, словно очнулось. С шумом посыпался снег, а цепь уже вгрызалась в древесину. Дерево треснуло, село на подруб.
— Пошла, пошла-а! — кричит Николай, провожая огромную сосну взглядом, и широко улыбаясь, продолжает: — Не подкачай, ребя-ата!
Николаю жарко. Он сбрасывает телогрейку. Его движения четки, ровны, ритмичны. На пасеке завал.
— Михаил Александрович, — говорит Заневскому Столетников, — что-то слишком много леса здесь скопилось. Не успевают трелевать хлысты?
— Не успевают, — горестно вздыхает Заневский и разводит руками. — Да и разве успеют, Александр Родионович, когда бригада чуть ли не две нормы дает! Прибавь на трелевку еще трактор, и то не справятся!
— И ничего нельзя сделать?
— Нельзя… тракторов не хватает… — он помолчал, что-то обдумывая, и нехотя, между прочим, сказал: — Есть, правда, одна мысль, но…
— Но! А лес лежит, и ни с места, вот беда! — озорно рассмеялся Столетников.
— Нет, верно говорю, — улыбнулся Заневский, — я уж и так и эдак, да понял, что мысль фантазией пахнет…
— А вы расскажите, — серьезно проговорил Александр, — я тоже люблю пофантазировать, помечтать.
— Мысль-то простая: трелевать хлысты на эстакаду в две смены, но разве в лесу это возможно? — усмехнулся он.
— Значит, и эстакада должна работать в две смены? — словно не замечая усмешки Заневского, сказал Столетников.
— Если трелевать в две смены, то — да.
«Заманчивая мысль, — подумал Александр и потер варежкой висок, — интересная». Но не получится ли так, что тогда леса не хватит?
— Можно прибавить на валке леса по электропиле, и справятся, — отвечает Заневский, — тем более, что завал во всех бригадах… Но как люди работать станут? Темно, свет нужен… электролинию надо провести… — задумчиво говорит Заневский, сосредоточенно морща лоб.
— Вот вы и обошлись без «но», — блеснул глазами Столетников, — Павел Владимирович, сюда-а, скоре-е! — зовет он Леснова, разговаривающего поодаль с сучкорубами, — и, когда тот подходит, рассказывает о мысли Заневского.