— Сорок пять минут, — сказал Бакрадзе, глядя на хронометр, — прекрасное время!
— Вася! — крикнул Костиков тракториста. — Подъезжай к саням, цепляй и тащи к следующему штабелю, второй полувагон грузить будем!
Столетников поискал глазами Раздольного, подозвал к себе.
— Ну, Алексей Васильевич, повторите свои слова Костикову, что говорили вы у меня насчет приспособления к лебедке.
— Но ведь приспособление крайне изменено, — начал Раздольный, не желая сдаваться и идти на попятную. — Там А-образной стрелы не было, там…
— Но принцип тот же? А вы — «Овчинка выделки не стоит!»
— А мне что говорил? — набросился на Раздольного Заневский. — Это, мол, не предложение, а бред. Может, не так? А кто мне подал мысль отправить лебедки, кто?.. — но вдруг оборвал себя.
«Чего я кричу? Сам не меньше Раздольного виноват: надо было все самому проверить, а я на удочку попался».
Раздольный смотрел под ноги, а Столетников не спускал взгляда с его профиля.
«И все-таки я его где-то видел, — думал замполит. — Не обманывает же меня зрительная память!»
— А сейчас, товарищи, — обратился ко всем Заневский, — прошу на открытие эстакады. Скоро туда направятся первые тракторы с прицепами леса.
Пошли к эстакаде.
— Молодец старик, — сказал Столетников Нижельскому о Костикове, — добился своего.
— Да, — согласился Нижельский. — И знаешь, Саша, у меня сложилось впечатление, что начальник погрузки здесь не Раздольный, а Костиков, — он многозначительно посмотрел на замполита и улыбнулся, довольный, что его поняли.
Костиков шагал впереди гостей, и глазами хозяина оглядывал вереницы штабелей.
«Надо у начхоза выписать десяток бочек и врыть их в землю, — думал он, заметив, как один из лесорубов курил, сидя на штабеле, — а то, не дай бог, и до пожара недалече!»
— Идите курить на склад, — строго сказал он рабочему и остановился, поджидая Леснова и Столетникова. — Павел Владимирович, а нас судить ведь могут, — проговорил он. — Далеко ли до греха по неосторожности? Бросит кто огонек, ветер раздул и — пожар. А на лесоскладе, окромя багров да топоров, ничего нет. А ручей-то рядом, за складом протекает. Поднять бы в нем уровень, да пустить воду в канавы, по обе стороны железнодорожного полотна. И дешево, и сердито!
Никто не обмолвился ни словом, но Костиков видел, как переглянулись директор, замполит и технорук, видел, что будет так, как он предложил.
«Вот оно доказательство, — подумал Столетников, — что не Раздольный, а Костиков здесь хозяином должен быть…»
Замполит почему-то был убежден, что десятник обращался с этим предложением к Раздольному, а тот, видимо, махнул рукой. И он посмотрел на Раздольного с нескрываемым раздражением и злостью.
11
Сразу же за поселком и огородами начиналась тайга.
Березняк, вырубленный по опушкам, сиротливо белел оставшимися стволами среди сосен и лиственниц, елей и кедра; кое-где, мрачно чернели обгорелые пни, поднимаясь над пожелтевшей травой и зарослями малинника.
Дорога перебегала через овраг.
В оба конца по широкой лощине разросся пихтач, будто его кто-то нарочно высадил в низину; сплошной подлесок черной смородины, до невозможности перепутанный ветвями, покрывал незаметное болотце, а выше, по увалу, как воспоминание о безвозвратно ушедшем лете, кусты шиповника и рябины красовались своими налитыми пунцовыми плодами.
Лесорубы шли веселой гурьбой. То здесь, то там раздавались взрывы дружного смеха; кто-то насвистывал песенку; рядом о чем-то спорили.
Верхутин всю дорогу молчал. Еще вчера ему казалось все легко осуществимым, простым и понятным, но сейчас он уловил в себе какое-то беспокойство.
«С чего начать? — размышлял он. — Мы приехали сюда научить их своему методу. Но как? Валить лес они и без нас умеют…»
— …Конечно, сообща работать хорошо — легче, — говорил шагающий впереди с Веселовым лесоруб, — но столько, сколько давали мы парами, и в одиночку не дашь. Помню, работал со мной один паренек, так мы с ним за день по полсотни стволов валили лучками и успевали разделывать…
«Рисуется», — подумал Верхутин.
— А теперь только мешаем друг другу, хотя и электропилами работаем. — Того и гляди пришибешь соседа. Методы разные придумали, каждый день новые, а толку-то…
— Как фамилия этого товарища? — спросил Верхутин одного из лесорубов.
— Раевский, — равнодушно ответил тот. — Одно время, верно, хорошо работал, а как звеньевым заделался, больше сказочки рассказывает.