Кузница прячется за поворотом улички. Лазарьку охватывает страх перед экзаменами, он летит изо всех сил, поднимая вокруг себя облако пыли. Бежать надо долго. Потом он взбирается на глиняный выступ и стучит в окно. К стеклу прижимается худое лицо сестры Сони. Нос девочки сплющен, он белый и плоский, будто срезанный. Через несколько секунд сестра открывает дверь.
Иногда к глиняной избенке приходил Сережка; занимались они у одного репетитора, только к Сережке репетитор приходил на дом.
Мальчики смотрят друг на друга, будто видятся впервые. Лицо у Лазарьки бесцветное, как у ростков картофеля, проросшего в погребе.
— Здравствуй, Лазарька!
— Здравствуй, Сережка!
— Ты свободен?
— Я должен решать задачи.
— Разве ты не решил?
— Решил.
— Так зачем решать еще раз?
— Я должен решать задачи вперед. Так велит папа. И грамматику вперед. И чтение.
— И зачем учить вперед?
— Надо.
— И ты учишь?
— Учу!
Сережка с восхищением смотрит на Лазарьку, на его курточку из чертовой кожи, на длинные штаны. «Ах, если б мне позволили носить длинные штаны!.. — думает Сережка. — Но нет... Надо выдержать экзамен в реальное училище. Только тогда! Первые длинные штаны!..»
— Пойдем, Лазарька, к нам в сад!
— А мама не будет браниться?
— Мы перелезем через забор...
Мальчики идут по улице. Сережка кажется моложе своего товарища, хотя они однолетки. В саду Лазарька осторожно подбирает яблоко. Гнилая «щечка» покрыта пупырышками. Он откусывает и выплевывает. Остро пахнет вином.
— Брось! Рви с дерева! Берн что хочешь!
Сережка трясет дерево; на головы обоим падают, как крупный град, яблоки. Лазарька отбегает в сторону, Сережка смеется.
— Я придумал штуку! — говорит Сережка таким тоном, что у Лазарьки загораются глаза. — Давай спустимся в колодец...
Лазарька с восхищением смотрит на Сережку. Мальчики идут в дальний угол сада, спускаются вниз, к забору, откуда открывается луг села Троянды. Глубокая тишина. Издали доносится звон наковальни. Звук изменен расстоянием: кажется, что кто-то совсем близко ударяет ножом по пустой бутылке.
— Папа кует! — с гордостью говорит Лазарька.
— Мы потом пойдем в кузницу, да? — спрашивает Сережка. — Мне хочется вбить гвоздь. Вот такой гвоздь в копыто!
— Ухналь?
Сережка не понимает, но уверенно говорит:
— Ухналь!
Низкий сруб давно заброшенного колодца подгнил. Три доски закрывают отверстие. Мальчики ложатся на доски и глядят в щели. Глубоко-глубоко, на дне колодца, светится тусклая вода. Она в паутине, без всякого блеска.
— Ау! Ау! — кричит Сережка.
Глухой гул отдается в срубе. От досок уже посыпалась труха, и по воде пошли первые круги. Они словно из тонкой проволоки.
— Давай спустимся! — предлагает Сережка.
— Зачем?
— А так...
— Что это нам даст? И тут забито.
— А мы сорвем доски!
Сережка хватается за доску, она не поддается, берется Лазарька. Усилие, — и сквозь гнилую доску пролезают головки ржавых гвоздей. Пахнет грибами.
— Как мы туда спустимся? — спрашивает Лазарька.
— На веревке!
— А где мы достанем?
Оба задумываются. Сережка вспоминает, что на «черном дворе» висит белье. Вот бы снять! Но бежать домой далеко.
— У меня — поясок! — говорит Лазарька.
Сережка ложится на борт колодца и заглядывает вниз. Сруб не широк, на бревнах — выступы. Не говоря ни слова, он перекидывает одну ногу, потом другую и повисает над водой.
— Сумасшедший! Сорвешься!
Сережку уже обуял азарт. Он упирается ногами в стенки, запускает руку в щель между бревнами и скрывается под оставшимися досками, перекрывающими сруб сверху.
Лазарька наклоняется и шепчет со всею страстью:
— Вылезай! Утонешь!
Сережка нащупывает новые выступы, опирается носками туфель, шарит руками, цепляется за выступы одними кончиками пальцев и спускается все ниже... У Лазарьки немеет сердце. Тишина нависает над колодцем, и кажется, что за тучу зашло солнце. Лазарьке холодно. Откуда-то доносится голос:
— Лазарька! Лазарька! Смотри!
У самой воды висит Сережка. Белая матроска его в плесени, чулки и туфли — в зелени.
— Ау! Ау!
Сережка болтает ногой и брызгает водой на стенку сруба, потом поднимает голову, смотрит в небо.
— Лазарька! Звезды! — Звезды видны в небе!
«Почему звезды? — думает Лазарька. — Ведь сейчас полдень. Ах, полдень... Надо бежать домой».
— Вылезай скорей! Мне некогда! — строго говорит Лазарька, жалея, что связался с Сережкой.
Тот начинает карабкаться наверх, но мокрые туфли скользят, руки также скользят. Видно, как Сережка напрягается изо всех сил, он подтягивается на два-три бревна и вдруг обрывается...