Лена молчит.
— Что там раздумывать? Из вас человека собираются сделать, а вы упираетесь! Еще годик-два, и от вас только ножки да рожки останутся! Вы что — сердитесь?
— Нет.
— Вот что, Лена: я тороплюсь домой. Если хотите, пойдемте вместе, проводите меня. А по дороге поговорим. Познакомимся поближе. Знать человека всегда хорошо.
— Хорошо, пойдемте. Действительно, я вас мало знаю. Расскажите о себе.
— Ну что ж, могу рассказать. Я — сибиряк! В крови моей и русская есть, и казахская, и бурято-монгольская. Гибрид! Старик мой — охотник по пушному зверю, лупит дробинкой в глаз белок. Вот стрелок! А я в Томске окончил институт. Но кабинетным ученым, как видите, не стал. Мне надо ходить по земле. Люблю ее — красавицу! Вот уж это — да! Люблю по-настоящему! И профессию свою люблю. Хожу с треногами, строю заводы, города. Это ли не романтика, черт возьми? Три года назад вы пачкали свои туфельки грязью вот здесь. А сейчас — дымят трубы гигантов! Социалистический город вырос на пустыре! Он прерывает свой рассказ, засмотревшись на Джонсона, который чуть было не сорвался с экспериментальной домны.
— И чего его туда потащила нечистая сила? Мистер ваш чуть-чуть не отдал аллаху концы!
— Погодите! При чем тут мистер? Продолжайте рассказывать. Мне интересно. Кстати, где ваша семья?
— Я холост!
Лена усмехнулась.
— Все вы холосты...
— Да нет, жениться не успел, честное слово. Молодой. Холостой. Веселый. Могу предъявить паспорт.
— Что паспорт! Я и так вам верю. Мы три года не виделись, а я вас не раз вспоминала. Помню, ехала как-то с мистером Джонсоном и призналась, что мне с ним скучно, как со своей смертью. Он обиделся и удивился. «А с кем же вам было бы весело?» — спросил меня. Я ему и сказала: «С инженером Абакановым!» Он вас знал хорошо. «С Абакановым?» — переспросил мистер Джонсон. «Да, с ним. Он настоящий человек, с ним как-то особенно хорошо себя чувствуешь». Мой мистер ужасно тогда на меня обиделся...
Абаканов смеялся от всего сердца, и было видно, что его по-настоящему развеселил этот пустой эпизод.
— Замечательно! Мистер Джонсон! Представляю... Я был здесь первым инженером на площадке. И Джонсон не мог понять, как из такого гибрида, как я, мог получиться инженер! В его сознании я никак не подходил по химическому составу к тому тесту, из которого производят специалистов...
— Он так и мне сказал! Что же было с вами дальше?
— А дальше? Перебросили на проектирование опорных точек. Вторично прибыл сюда через год. Вас не было. Где вы попирали своими ножками землю?
— В Москве.
— Эх, помню, приехал сюда вторично, в гостинице на шестьсот коек ни одной свободной. Ночуй хоть на ступеньках. Говорят, сам начальник строительства спит на письменном столе в конторе! Вселили меня к иностранцам. Вы представляете этот трюк? Приноравливаюсь к другим я вообще плохо, а тем паче к иностранцам. Вставал ни свет, ни заря, встаю я шумно, попеть мне надо на пустой желудок обязательно. Иностранцы ругаются под одеялом, а мне от этого веселей! А теперь у меня квартира. Да какая... Думаю, что и ваш мистер мог бы позавидовать.
Лене вдруг становится грустно.
— Что с вами?
— Ничего, ничего, продолжайте.
Минут пять шли молча. Прошли контрольную. Открылся проспект, украшенный транспарантами, флагами.
— Вот моя резиденция! — сказал Абаканов, останавливаясь возле красивого белого дома специалистов. — Хотите посмотреть?
— Что ж, пожалуйста!
Они поднялись. Квартира Абаканова, светлая, хорошо обставленная новой мебелью, выходила окнами на юг.
— Отличная квартира! Только видно, что вы холостяк. Вот сюда надо переставить письменный стол и тахту. А сюда — кровать. У вас нет вкуса, молодой человек. И шифоньер не на месте. Вот туда его переставьте. Обязательно. Чтоб стоял против окна. На тахту ковер большой спустить надо со стены, от самого потолка. Почему не купили? А вот сюда и сюда, и сюда — цветы! У вас нет цветов. Неужели не любите?
Абаканов достал из серванта коробку конфет.
— А интересно, кто же эта счастливая женщина, что войдет в ваш дом хозяйкой?
Он загадочно улыбался.
— Что же вы смущаетесь?
— Нисколько не смущаюсь. В этот дом войдет самая достойная! Она должна быть настоящим советским человеком. Ну и... пусть будет такая же синеглазая, как вы... и чернобровая... и золотистая...
Он вдруг весело, от души, рассмеялся. Рассмеялась и Лена. Ее что-то тронуло в словах Абаканова.