— Теперь лучше будет. Честное слово, ребята!
«Надо немедленно вызвать Журбу, — подумал Гребенников, идя к баракам. Они тянулись в ряд, образуя одну сторону улицы. Всех бараков было шесть. — А ведь перед отъездом стояло только два!»
К новому, крайнему, в это время подъехала запыленная подвода, нагруженная горкой сундуков и всякой рухлядью. Молодой парень ловко соскочил на ходу.
— На строительство? — спросила пожилая женщина, вероятно артельная стряпуха, стиравшая возле крыльца белье.
— Сама понимать должна. Здесь не узловая станция! Кто тут старшо́й?
— А чего тебе?
— Как чего? Строить. И квартиру!
— Издалека? — осведомился Гребенников.
— Из-под Бийска! А вы что, может, товарищ начальник?
— Начальник.
С воза сошла молодая женщина, за ней девушка-подросток, лицом очень схожая с парнем.
— Мы, значит, всем семейством! — сказал парень улыбаясь. Глаза его чуть косили, но это не портило лица, а скорее придавало ему какую-то особую прелесть.
Гребенников прошел в барак. Посредине стоял длинный стол, вокруг которого размещались кедровые плашки, вроде тех, на которых мясники рубят мясо. Семейные жили, отгородившись от холостых «забором». У некоторых «заборы» были оклеены газетами.
— Кто тут старшой? — спросил Гребенников, невольно повторив вопрос парня.
— Все на работе. Да пусть сносят вещи. Придет д и р е к т о р, разберут! — сказала женщина.
«Что это за новую должность придумал Журба? Директор!»
Парень пошел к возу.
— А ты откуда узнал, что туг строительство?
— Как не знать! Грамотный! И политчас во флоте проходили! Газеты читаем!
Он как будто обиделся.
— Есть специальность?
— Демобилизованный краснофлотец. С Тихоокеанского. Специальность моя морская, да и на суше, если надо, обернуться сумеем! Лошадь моя. Можно ставить жену и сестренку на подвозку.
— Как звать?
— Старцев. Петр Андреевич. Эй, Матреша, — крикнул парень через плечо жене, — тащи барахло в квартиру! Я с начальством разговариваю! А ты, Дуняшка, на именины приехала?
«Тянет... Семьями срываются. Хороший признак...» — подумал Гребенников и пошел к кузнице. Возле входа висел на проволоке выщербленный рельс. Весь в угле и саже, прикрытый фартуком с желтыми краями вокруг прожженных дырок, кузнец заправлял буры. Подручные подковывали на кругу лошадей.
— Здорово! Как работа?
Кузнец на секунду оторвал глаза от бура и снова продолжал работать — он заправлял бур для перфоратора.
«Новые все люди», — подумал Гребенников.
— Разве это работа? — сказал после паузы кузнец, занятый своим делом.
— А что?
— По углю да по железу ходим, а в кузнице ни угля, ни железа. Инструмента нет.
— Заявку давали?
— Кому дашь! Начальник, говорят, все по заграницам разъезжает, а здесь какое кому дело!
Рядом с кузницей стоял «лесопильный завод» — несколько циркулярных пил, вделанных в стойки и работавших на «человечьем пару».
Гребенников пошел дальше. Партии рабочих возвращались в бараки. Наступал вечерний час. Коновозчики, в большинстве алтайские колхозники, ехали к своим «землескребам». Гребенников облокотился на «попа», оставленного для замера земли, и вытер платком лицо. Он оглянул рабочую площадку и попытался представить себе, гигантский завод, новый красивый город-сад... Потом прищурился, прикрыл глаза чуть согнутой ладонью...
Но как ни приглядывался, как ни отстранялся от всего тревожного, мутного, — в эти первые часы приезда видел лишь канавы, бараки, «кротовые горбики» да коровенок.
— Надо, как можно скорее, найти мне Журбу, — сказал он десятнику Сухих. — Срочно передайте записку. Он на подрывных у тоннеля. Знаете?
Сухих обиделся:
— Как не знать? Кто ж тогда и знать может?
— Рассказывайте, товарищи, как вам тут! — обратился Гребенников к группе рабочих. — Выкладывайте, как говорится, начистоту и невзирая на лица!
Рабочие окружили Гребенникова.
— Кто это? Кто?
— Комиссия?
— Иностранец? — спрашивали друг друга рабочие.
— Товарищи, я начальник строительства. Приехал вот только. Давайте знакомиться. Говорите, у кого какие есть болячки.
— Да что рассказывать?
— Хлеба нет!
— Разве это питание?
— Варить некому!
— Фабрики-кухни, как на других стройках, нет!
— Жить негде семейным. Сбились все вместе: молодые, старые, парни, девки. Непорядок!
— На площадке никто толком ничего не знает, что надо делать.
— Зря уходит время. Говорили, большое строительство будет, а на поверку выходит — ничего нет!