— Ну что там у вас делается, Николай Иванович? Расскажите, пожалуйста, подробненько. Сами понимаете, как это меня интересует.
Журба стал рассказывать.
Федор Федорович и Марья Тимофеевна внимательно слушали. Под конец рассказа у Бунчужного загорелись щеки.
— Знакомо! Знаете, нашему брату, доменщику, да и не только доменщику, обо всем этом слушать спокойно нельзя... Строительство... Какое это большое, великое дело... Сколько в этом подлинной красоты!
— Вы это правильно заметили, — сказал Журба.
— А с кадрами как обстоит дело?
— Что вам сказать? Сначала было туго, очень туго. Надо ведь нам десятки тысяч рабочих самых различных профессий. Десятки тысяч нужны и другим новостройкам. Приходилось растить их из вчерашнего чернорабочего, колхозника. И вырастили. Недавно прибыла большая партия квалифицированных строителей и монтажников. Сейчас справляемся со всеми работами, хотя наша площадка могла бы дать фронт работ еще десятку тысяч людей.
— Огнеупорщики опытные есть?
Журба сощурил глаза.
— Есть, только мало. Обучаем молодежь.
— Правильно делаете! Хорошая профессия! Между огнеупорщиками всегда, знаете ли, существовала этакая ревность... Коксохимики считали себя архитекторами и немного свысока смотрели на других... А лещадники считают, что их работа самая трудная: дать кладку, что называется, впритирку!
— Соревнуются! И молодежь у нас часто обставляет стариков, — сказал Журба.
— А как обстоит дело с поставкой оборудования?
— Более ста пятидесяти заводов на нас работает. Не обходится без толкачей... хоть это и противно самой природе нашего производства, нашей дисциплине.
— Все-таки увязываете поставки с графиком?
— Вообще, увязываем, но, понятно, иногда и срываемся. Приходится делить материалы и механизмы.
— Делить? Думаю, что это неправильно. Планировать следует так, чтобы делить не приходилось. Внешне у вас может казаться, что все обстоит благополучно, а по сути это не так. По-моему, следует максимально концентрировать силы, а не распылять. Но все это увидим, понятно, на месте и потолкуем на эту тему обстоятельней.
Бунчужный отпил несколько глотков чая.
— Какие у вас имеются собственные подсобные базы?
— Завод огнеупоров, кирпичный, шлакоблоков, завод легких металлоконструкций, ну — механический, кузнечный, литейная. Свои базы работают не плохо. Дело пошло. А вот поначалу приходилось очень туго. И вредители нам портили немало...
— Ох, уж эти мне вредители!.. — проговорил Бунчужный с возмущением.
Он задумался.
— Один такой вот оказался и из моих земляков. Штрикер. Профессор. Может, слыхали? В шестнадцатом году выпустил изумительную работу по интенсификации доменного процесса.
— Нет, не знаю.
— Разносторонний, оригинальный ум! Готовил революцию в металлургии. А как случилась революция в обществе, сдался. Отцвел. Даже больше: пошел вспять. А сам из рабочих. Выбился в люди и забыл о том, как драли его за уши, как издевались над ним, над отцом капиталисты. Забыл, как жил в Собачевках да в Нахаловках! Захотел теперь вместе с иностранными да отечественными капиталистами сесть на народную шею клещом. Не вышло! Посадили, конечно.
— И правильно сделали! — спокойно заметил Журба.
— А жена мучается... Она оставила его. Говорит, если б раньше оставила, ничего, а теперь, когда он в беде... Отвернуться от попавшего в беду — не по-рыцарски. Да, так считалось прежде. Но теперь совсем другие времена и другие взаимоотношения между людьми. Кто тебя насильно тащил к врагам? Пошел сам, — сам и отвечай! При чем тут рыцарство?
— Совершенно верно, — ответил Журба и попросил разрешения закурить.
Бунчужный взволнованно продолжал:
— Я его предупреждал. Не послушался. Так и сказал Анне Петровне: «И терзаться, говорю, нечего. Вы — молодая женщина. И живите, как велит сердце».
Разговор снова перешел на прежнюю тему.
— Мы очень рады, Федор Федорович, что вы едете к нам, на площадку! — сказал Журба.
Бунчужный покраснел.
— Когда Серго Орджоникидзе сказал Гребенникову, что вы должны к нам приехать, он буквально преобразился! Он сам мне об этом рассказал. Досадно, что произошла небольшая задержка. Но мы уверены, что наверстаем.
После чая Бунчужный показал Журбе, как новому в доме человеку, свои альбомы по энтомологии и коллекции пауков. Изящно склеенные коробочки приготовляла, как узнал Журба, Марья Тимофеевна.
— Не сочтите, однако, это за чудачество! Я просто люблю природу, люблю биологию. И если б не был металлургом, стал бы биологом. Великолепная наука! Сколько в ней сказочного, вы даже представить себе не можете!