Голос у Федора Федоровича дрогнул.
Пока профессор справлялся со своими чувствами, в зале стояла такая тишина, что было слышно, как кто-то закрыл деревянный портсигар.
— Начальник строительства товарищ Гребенников, и товарищ Журба, и я, мы сейчас разрабатываем план большого наступления по всему фронту. Близятся правительственные сроки. Нашей стройкой интересуется Иосиф Виссарионович. Мы должны хорошо, очень хорошо работать.
Профессора снова охватило волнение, и он на несколько секунд прервал слово.
— Я дрожу вся, — шепнула Надя Мите Шаху.
— Товарищ Журба хорошо сказал, что слово «днепростроевец» звучит гордо. Пусть же и слово «тайгастроевец» звучит еще более гордо! И пусть весь мир увидит, что может сделать советский человек, у которого есть такая партия, как коммунистическая партия, и которого ведет к победам такой человек, как наш дорогой Сталин!
Зал гремел от аплодисментов, а профессор сидел смущенный и в то же время необыкновенно радостный.
На закрытом партийном собрании, которое состоялось после общего собрания, Гребенников сказал:
— Подъем — подъемом, но нас здорово почесали сегодня беспартийные рабочие. Думаю, что все коммунисты чувствовали себя не лучше меня... Переброска с места на место. Строят, не зная что. Это — серьезные вещи! В «части политмассовой работы», как говорят некоторые ораторы, у тебя, товарищ Журба, дело швах! Собери агитаторов, потолкуй с ними, дай установку, как вести работу. Надо помнить, что это не очередная кампания. И, пожалуйста, потом мне не докладывайте, что прочитано по цехам столько-то лекций, проведено столько-то докладов! Сказанная вовремя толковая фраза стоит порой больше целой лекции. Коммунист обязан помнить, что он всегда и во всех случаях — коммунист, значит, — борец, агитатор, воспитатель, педагог!
«Но ведь и я то же самое думал во время собрания», — утешил себя Журба.
На этом собрании партийный комитет закрепил членов и кандидатов партии за участками для проведения постоянной политмассовой работы, за которую и должен был отвечать.
После собрания Надя поспешно вышла из зала, чтобы ее не заметил Николай, и направилась в доменный, к Жене Столяровой.
Жени, однако, она не застала в ячейке. Тогда пошла по тропинке к заводскому клубу. Узкая тропинка, извивавшаяся между горами песку и ямами, освещалась скудно. Шла Надя медленно, отгоняя все, что причиняло беспокойство. В душе своей она решила, что Николай для нее утрачен и что она ничего не сделает для того, чтобы вернуть его. «Была радостная встреча. Пусть она и останется радостной».
И вдруг она увидела знакомую фигуру...
Надежда остановилась. Хотела сделать шаг в сторону — там лежал кирпич, можно было спрятаться. Но стало стыдно, и, пересилив себя, она вышла на тропинку.
— Надя! Я ищу тебя!.. Надя!.. Родная...
Николай бросился к ней, протянув руки.
Она посмотрела ему в лицо. Возбуждение, окрасившее щеки во время выступления, ушло, и, может быть, поэтому лицо его казалось сейчас беспредельно усталым.
— Я не спал три ночи... На подсобном заводе разворовали продукты... потом собрание... Как я ждал встречи!..
Надежда кинула взор на сапоги, забрызганные цементом, и что-то материнское шевельнулось в сердце.
Обиды, подозрения — все вмиг пропало. Она изо всей силы сжала руки Николаю.
— Николай! Коля! Зачем ты так... И не встретил... Измучил меня...
Он стоял близко, лицо его светилось радостью. Сколько дней она ждала встречи, мечтала о ней, но получилось, в конце концов, и лучше, и проще, и горячее.
Журба привлек к себе девушку, — она не сопротивлялась, он поцеловал в губы.
— Надя!
Родинка вздрогнула, губы не уклонились.
Он поцеловал еще раз, и она ответила.
Потом Надя и Николай, взявшись за руки, пошли куда-то вдаль, не различая дороги, близкие, как никогда, и в сердце все время стучало одно только слово: «Вместе... вместе...»
ГЛАВА V
Каждому ударнику Тайгастроя казалось, что в его руках — ключ цехового плана. Каждая ударная бригада считала, что она наиболее ценная на строительстве. Большинство инженеров видело в своем цехе тот рычаг, от которого зависело, будет ли пущен комбинат в установленные сроки или нет. Бунчужный был убежден, что самое главное сейчас, решит ли он успешно свою проблему получения ванадистого чугуна. Гребенников, поглядывая в сторону своих соседей, считал, что взор всего Советского Союза прикован исключительно к его площадке.