— Я не сомневаюсь, — сказал Николай. — Я знаю металлургов, которые пишут стихи, играют на скрипке, рисуют.
— Я покажу вам интересный экземпляр тарантула нарбонского, мне подарил недавно один энтомолог, — сказал профессор. — Это молниеносный убийца: он сидит в норке и подстерегает жертву. Если к норке приблизится шмель, тарантул набрасывается и вонзает свой маленький багор в затылок жертвы, — изумительный анатом! — в затылке помещается важнейший нервный центр. Яда, впущенного сюда, достаточно для мгновенной смерти противника. Надо сказать, что и яд шмеля опасен тарантулу, поэтому тарантул избегает поединка, если только не рассчитывает ударить врага на смерть в затылок...
— Таких примеров в жизни человека сколько угодно... — сказала тихо Марья Тимофеевна.
— И очень плохо! И я протестую! Жизнь для людей должна стать цветущим садом! — свирепо набросился на супругу Федор Федорович, словно жена была в чем-то повинна...
Позвонили.
Вошла девушка.
— А, это вы! Пожалуйте, пожалуйте! И прямо к столу. Машенька, налей, пожалуйста, чаю. Как вас по имени и отчеству?
Девушка застеснялась.
— Зовите меня Надей. И благодарю вас. Я только после чаю.
— Кстати, будьте знакомы! Вот еще жертва промпартии: Штрикера посадили, а ко мне прислали группу студентов из Днепропетровска дочитать им специальный курс, который читал бывший мой земляк.
Студентка отличалась необыкновенным здоровьем, — это отметил Журба с первого взгляда, — у нее был румянец во всю щеку, яркий, жгучий и очень белое лицо, — лицо человека, никогда ничем не болевшего, и фигура спортсменки. Голос ниже обычного, но смягченный грудным отзвуком.
— Вы обещали нашей группе конспект лекций, профессор... — сказала Надя Коханец, как бы желая подчеркнуть, что она решилась потревожить профессора единственно потому, что профессор сам предложил группе услугу и потому что группа уполномочила ее выполнить это поручение.
— Успеете подготовиться к завтрашнему утру? Я ведь вечером уезжаю.
Надя задумалась.
— Если б вы могли отложить отъезд хотя бы на один день! — вырвалось у Нади.
— На один день? Товарищ Журба предлагает мне задержаться с выездом на два-три дня! Словом, я вижу, мне не выехать.
— Вместе ехали бы, Федор Федорович...
Бунчужный задумался.
— Нет. Конечно, вы за ночь подготовиться к сдаче курса не сумеете. Я останусь на один день. Но не больше. Так и передайте группе.
— Спасибо, профессор.
Федор Федорович принес обещанный конспект лекций и передал Наде. Девушка поднялась с кресла.
— Как вам угодно, а без чаю мы вас не выпустим!
Николай и Надя вышли вместе.
— Вам куда? — спросил Журба.
— Хотела послать телеграмму.
— Мне также надо отправить несколько телеграмм. Одну из них о том, что ваш профессор выезжает к нам на стройку послезавтра.
— А вы откуда?
— С площадки Тайгастроя.
— Федор Федорович уезжает к вам?
— Да. Вы оканчиваете институт? Вы металлург?
— Да.
Они вышли на Никитский бульвар, свернули на улицу Герцена и вскоре были на центральном телеграфе. И вдруг ему почудился беспокойный запах тайги. Теплое дыхание прильнуло к губам, перед глазами возникла гибкая фигурка, туго обтянутая платьем. Живая тень шла с ним по другую сторону от Нади, и не стоило большого труда ощутить пульсирующую на тонкой кисти жилку: надо было лишь на несколько секунд закрыть глаза. Женя...
Так, с живым человеком справа от себя и с живой тенью другой девушки слева от себя, он поднялся на крыльцо центрального телеграфа.
Они сдали телеграммы — у Журбы их оказалось пять штук, Наде пришлось обождать — и вышли на улицу Горького.
— Мне сюда, — Надя показала в сторону политехнического музея. — К трамваю.
— И мне...
«Да, конечно, я очень скучный... И не знаю, о чем говорить. С Женей мы не молчали бы ни минуты...»
До политехнического прошли молча. Надя поднялась на площадку вагона, Николай — вслед, хотя знал, что это смешно и не нужно.
— Вам тоже в ту сторону? — удивленно, хотя и с улыбкой спросила Надя.
— Да...
Ехали на площадке. Через несколько остановок Николай уронил фразу о том, что вечер хорош и что домой еще рано.
— Вам рано, а нам готовиться надо. Это последняя дисциплина, которую осталось сдать. Работы уйма.
— А потом?
— Что потом? Преддипломную практику мы отбыли. Дисциплину Штрикера сдадим. А в начале июня — защита диплома.
— И на все четыре стороны?
— На все четыре...