Конечно, можно было устроиться иначе, иметь то, что и другие, даже такую Люсеньку... Жизнь стлалась далеко не плюшевой дорожкой, хотя, конечно, другие и на этой дорожке преуспевали, что говорить!
Он прошел к реке и, стоя у самой кромки воды, глядел на ее синюю со стальным отливом гладь, на дальний берег, едва обозначившийся вдали пунктирами огоньков. В городском саду играла музыка. Афиши объявляли об эстрадном концерте, о кино. Он мог пойти и в сад, и в театр, и в ресторан, но не тянуло никуда. Постояв у причала, насмотревшись на пароходы, наслушавшись зычных гудков, извещавших о выходе судов в дальний рейс, на север, в Заполярье, он вернулся на центральную улицу и подумал, что в этом большом веселом городе ему, собственно, некуда пойти, не с кем встретиться, что только ресторан или платный билет на зрелище, или платная койка могут дать на короткое время приют.
Сойдя в боковую малоосвещенную улицу, он расстегнул воротник, снял фуражку и медленно брел, вскинув голову к небу, на котором робкими каплями просачивались звездочки. И вдруг ему почудился знакомый голос.
Мимо освещенного окна по противоположной стороне улицы проходила пара. Он узнал их тотчас... Как не узнать! Это была Любушка, а с ней — инженер, тот, что с фигурой спортсмена...
Любушка и инженер никого не замечали. Она о чем-то говорила, а он слушал, покачивая головой не то в такт шагов, не то в знак согласия.
Журба глядел вслед, даже прошел немного за ними, но потом остановился. Стало еще более одиноко в этом большом сибирском городе.
«Папа, правда, что в комнате не водятся волки, правда?..» — мысленно услышал он Люсин голос.
Он вышел на ярко освещенную улицу, желая отвлечься от дум, но ничего из его попыток избавиться в этот вечер от непонятной грусти не получилось.
Глава II
Начальник филиала Гипромеза Грибов, с которым Журба встретился утром, очень скоро расположил к себе не слишком доверчивого Журбу. На предложение выслать группу изыскателей в Тубек ответил, что это можно проделать без большого труда, была бы охота.
— Кстати, от кого вы, новый здесь человек, слышали про Тубек?
Желая проверить некоторые свои предположения, Журба назвал Радузева.
Грибов улыбнулся.
— Вы, конечно, член партии?
— Да.
— Тогда будем говорить, как коммунист с коммунистом. — Грибов снизил голос. — Радузев — бывший белогвардейский офицер... Мне подсунули его, он на особом положении. Надеюсь, вы понимаете... Сибири он не нюхал, к его советам следует относиться с большой осторожностью. Боюсь, что разговоры о тубекской точке подогреваются людьми, которым выгодно оттянуть время, сбить нас с толку. Акционеры выбрали эту точку в 1914 году под завод, но они рассчитывали на такую мизерную производительность, что нас это устроить никак не может. Но, вы понимаете, на этой точке легко играть врагам! Раз выбрали акционеры, а мы говорим, что точка эта для нас не годится, значит, мы уводим от гнезда, подобно куропатке. Не поддавайтесь иллюзиям.
Журба задумался. Конечно, Тубек мог устраивать акционеров, стремившихся взять то, что под рукой, что поближе, подешевле, не заботясь о будущем, но все же не следовало проходить с закрытыми глазами мимо того, на что уже обращено было внимание.
— Когда хотите выехать в Тубек? — спросил Грибов, как если бы вопрос о поездке был решен.
— Хоть завтра.
— Очень хорошо. Я снаряжу группу, хотя, должен признаться, у меня сейчас очень туго со специалистами. Нет техников-геодезистов, нет буровых мастеров, нет геологов. Мои люди сидят в Мундыбаше и Темир-Тау, и на Томь-Усе. Товарищу Гребенникову понравилась площадка близ Томь-Усы. Он говорил вам?
— Говорил.
— Но ничего, как-нибудь выйдем из положения, людей подыщем.
Подумав немного, Грибов подтянул к себе блокнот и что-то записал.
— Изыскательская партия, примерно, может быть такая: Абаканов — начальник партии. Это инженер-проектировщик, коммунист, сибиряк. Выделю десятника Сухих. Есть такой. Старый десятник, работал еще при царе Горохе. Он немного разбирается в геологии. Также сибиряк.
— Если мне не удастся раздобыть геолога в крайисполкоме или в крайсовнархозе, воспользуемся услугами десятника.