— Мне кажется, товарищи, что для человека нет трудной работы, многое ему под силу. Конечно, ко всякому делу нужно приложить личную смекалку и любовь, так учили нас в Красной Армии.
Он рассказал, что после первого успеха они сорвались и потом трудно было восстановить о себе хорошую молву.
— Закружилась у нас голова, думали, что раз пришла победа, то больше делать нечего. А вышло не так, и нас сразу обогнали другие, более старательные товарищи. И нам стало стыдно. Но потом поднялись, высоко поднялись, и были нами довольны.
Рассказал он, что с земляных работ его перевели на огнеупор, что на новой работе ребята скоро овладели техникой, и снова он как бригадир зажег звезду победы.
— Трудно было, товарищи, не хватало нам десяти дней — пришлось крепче завинтить гайки. Хороший у нас подобрался коллектив. Люди труд любят. И радостно, товарищи, что ты не один так понимаешь, что большинство нас, строителей, молодых и старых, так понимает жизнь, что маленькое твое дело соединяется, словно шарик ртути, с другим делом в одно большое, что труд твой нужен народу. Труд... Сколько в этом, товарищи, слове смысла! Вы еще не знаете, ребята, как хорошо после работы придти в барак, умыться в душевой, переодеться во все чистое, лечь на койку. Наденешь новый костюм, выйдешь на площадку. Вечер. Горят огни. Завод, словно большой корабль, плывет в синем небе. И думаешь: вот он, наш алмазный корабль, наше счастье! Тело налито силой, ни тени усталости. А все это от честного, свободного труда. Без труда не понять человеку настоящую радость жизни. Жизнь без труда пуста. И я знаю, что наш труд — это, ребятки, то, без чего мечта о большой жизни не может стать действительностью.
После Ванюшкова школьники рассказали о себе, о своей учебе, о жизни в соцгороде. Приехали они из разных концов Советской земли вместе с родителями, и в Горной Шории все для них было ново.
Потом Ванюшкова повели по классам.
Он входил в светлые комнаты с чувством уважения к тому, что здесь находилось. Ему показали электрические приборы, чучела птиц, коробочки с разноцветными камнями; в химической лаборатории зажгли ленту магния: стало ослепительно светло, как при электросварке.
— Заботится о вас наша Коммунистическая партия, — взволнованно воскликнул Ванюшков. — Ваши отцы работают на строительстве самого большого в Сибири завода. Большое, очень большое дело они выполняют. А партия позаботилась, чтобы дети рабочих и служащих могли учиться, могли стать культурными людьми, помочь отцам. Мне кажется, вы крепко полюбите наш завод: отцы строят его для вас!
Расчувствовавшись, Ванюшков прижал к себе подвернувшегося мальчишку.
И от всего, что увидал здесь, и от того, что сам он мало чего нового мог рассказать ребятам, стало ему не по себе. Он подошел к доске, вытер ее влажной тряпкой — доска заблестела — и написал первое попавшееся многозначное число, потом разделил его вертикальной чертой и правую часть подчеркнул горизонтальной.
Но тотчас подумал, что ребята знают и проценты, и алгебру, и геометрию... Он положил мел — доска поблекла, покрылась Меловым налетом — и, смущенно вытирая платком пальцы, сказал:
— В школьном учении вы, понятно, перегнали меня. Но ничего. Еще год-два — и я дотянусь до вас. А вот на практике вы у меня поучиться можете!
Старшие школьники и заведующий пригласили знатного гостя в столовую.
Ванюшкова попросили рассказать про его детские годы; он сидел хмурый и вяло помешивал ложечкой в стакане. А когда возле стаканов его соседей набралась горка темнокрасных вишневых косточек, он рассказал, как пас скот, зарабатывая с малых лет на хлеб.
— Семья у нас большая, отца забрали на войну в 1914 году, оттуда он и не вернулся, а я старший. На рассвете, бывало, разбудит мать, в окошко день не глядит. Выйдешь во двор: туман на огороде, своего сарая не узнаешь, трава в живом серебре, тишина над селом. Побежишь сгонять скотину, коровы нехотя ноги переставляют, на земле за каждой следы от копыт, будто от вдавленного блюдечка. Спать хочется — просто сил нет. Коровы — и те зевают... Выйдешь за село, ждешь, когда взойдет солнышко: с солнышком веселей. Стадо впереди, трутся коровы боками друг о друга. Длинный кнут мой волочится ужом по земле. Идем по дороге, надо присмотреть, чтоб не зашел скот на посевы: потрава — беда пастуху! И чтоб никто не отбился от стада! Вы городские ребята, вам это непонятно, а сколько мне доставалось... Потом скот пасется, а ты лежишь на шине и смотришь в небо. И о чем только не передумаешь! Учиться сильно хотелось. И жить лучше. Только я тогда не думал, что можно жить вот так, как вы. Даже не знал, что есть такая жизнь... Потом кушать захочешь... Чего б только не съел пастух!.. Конечно, бывало и так: ляжешь под спокойную корову и надоишь себе молока в рот... Грамоту выучил в Красной Армии, с того времени человеком стал, вырос. В Красной Армии приняли меня в кандидаты, а здесь в члены Коммунистической партии.