— Ну, а потом что было? — спросила девочка, преподнесшая ему на сцене букет цветов.
— Много я рассказываю, надоел вам.
— Нет! нет! — закричали ребята. — Рассказывайте! Очень хорошо вы рассказываете.
— Приехали мы на строительство по вербовке: колхоз наш постановил на собрании помочь строительству, выделил людей, хотя мы находились от стройки за тысячи километров. Я сам из Тульской области. Попросился в группу. Захотелось в тайге побывать, посмотреть. И о строительстве много слышали. Говорили нам в Красной Армии о пятилетием плане и что он даст Родине. Первое время было трудновато. Новое место, новые люди. Нуждался я материально. Признаюсь вам: перемениться не во что было. Приехали, пошел к реке, снял рубаху и прочее, выстирал, сам искупался, потом выкрутил белье покрепче, сырое надел и на себе высушил... Сейчас иначе. Премирован много раз. Зарабатываю, почти как инженер. Думаю переквалифицироваться на арматурщика: давно обещано мне. Специальность хорошая. Но, понятно, ребята, дело тут вовсе не во мне. Каждый в нашем государстве может достигнуть многого, если станет добиваться. Дороги открыты. Это не заграницей! А у нас будет еще лучше. Только чтоб не помешали капиталисты. А чтоб они нам не помешали, мы должны быть культурными, хорошо учиться, хорошо работать, иметь много машин, производить много металла, армию хорошо вооружить. Государство наше богатое, власть советская — родная нам. И если мы откликнемся на призывы партии, никто нам не будет страшен!
Ребята слушали, не отрывая от Ванюшкова восхищенных глаз.
Встреча со школьниками оставила у Ванюшкова неизгладимый след.
Его убеждение в том, что нет трудной работы, нашло новое подтверждение: после того как в доменном цехе огнеупорные работы первой очереди были закончены, Гребенников, исполняя давнее обещание, направил Ванюшкова на шестимесячные курсы бригадиров-арматурщиков. Но Ванюшков не хотел оставлять работы. «Не такое время, чтобы я, звездочет, ушел от работы хотя бы и для учебы».
Тогда он еще раз доказал, что человек достигнуть может многого, если крепко захочет. Он переписал учебный план, переписал программы, обложился учебниками, ходил на консультации, выполнял практические работы и через три месяца, окончив экстерном курсы, стал бригадиром по арматурным работам.
Его перебросили из доменного цеха на коксохим. Это совпало с оживлением работ на коксохиме, когда нуждались в каждом подготовленном человеке.
Кроме общего наблюдения за арматурными работами, Гребенников поручил Ванюшкову организовать небольшую бригаду для специального задания, на коксохиме. В бригаду ему дали трех квалифицированных арматурщиков, остальных он мог набрать по своему усмотрению.
Ванюшков предложил перейти к нему своим товарищам по огнеупорным работам.
Пожелали все, да не всех принял он. Из новых взял к себе Дуняшу — сестру Петра Старцева, и Пашку Коровкина.
Когда собрались, Ванюшков сказал:
— Вы меня знаете?
Ребята с удивлением посмотрели.
— Да чего там! Брось, Степа, задаваться! — заявил Шутихин.
— Вот об этом и хотел поговорить. Кто думает, что допустимо на работе подобное обращение, может из бригады уходить. Такие мне не нужны. С этого и начнем. Понятно выражаюсь?
— Ладно!..
— Не ладно, а предупреждаю! Товарищ начальник строительства поручил мне ответственную работу на важном объекте. С арматурой вы незнакомы. Надо так поставить дело, чтобы вы и обучались и работали одновременно. В хвосте наша бригада прежде не плелась, не должна плестись и теперь. Сделать хочу я, товарищи, нашу бригаду первой на строительстве. Поняли? Самой первой на площадке комбината.
Пашка Коровкин с уважением посмотрел на бригадира.
— Это очень даже нам понятно! — сказал он.
— То-то! Где спать, что есть, насчет спецодежды и остального — об этом думаю я. Во время работы вы должны думать только о работе: как ее получше сделать, что нового приспособить. Так будет хорошо, и мы оправдаем доверие начальника строительства и партийной организации.