— Мы поговорим с вами, Федор Федорович, на эту тему обстоятельно. Мне хочется внести свежую струю в дело подготовки инженеров. Ведь роль советского инженера неизмеримо сложнее, ответственнее, нежели роль инженеров в капиталистических странах. Мне думается, что мы в самое ближайшее время откажемся от иностранных консультантов. Они не знают наших условий и даже при добросовестности (если абстрагироваться от всего прочего) не могут дать нам того, что мы хотим, что нам нужно. Не то мышление — техническое и политическое. В нашем великом деле нам нужны свои собственные инженеры самой высокой квалификации. Но мы с вами об этом поговорим позже. А вечерком встретимся на совещании, которое хочу провести здесь.
Серго обошел площадку, побывал в рабочих столовых, задержался на аллее, где были выставлены портреты лучших ударников, познакомился с транспарантами наглядной агитации по пятилетнему плану: эту работу выполнил инженер Волощук.
Потом поднялся по лестнице на второй этаж большого здания заводоуправления. Он открыл толчком руки мягкую, обитую лоснящейся клеенкой дверь с табличкой «Начальник строительства» и вошел в приемную.
— Гребенников у себя? — спросил секретаря.
— У себя, товарищ нарком.
Серго прошел в кабинет и, оглянувшись у порога, направился к вешалке. Сняв шубу, шапку и размотав шерстяной шарф, он весело бросил присутствующим:
— Ай да морозец! — и потер руки. Щеки Серго от слишком теплого воздуха комнаты вспыхнули розовым воспаленным цветом. Под глазами лежали мешки: Орджоникидзе болел почками и готовился к операции.
В кабинете, кроме Гребенникова, были Журба, Черепанов и Чотыш — ныне второй секретарь крайкома. Арбузов оказался причастным к оппозиционерам, и по делу его велось следствие.
Серго прошел к столу, сел в боковое кресло. Отделив от усов тающие сосульки и вытерев капельки воды с густых бровей, он сказал простуженным голосом:
— Мне кажется, товарищи, что по основным цехам вы выдержите правительственные сроки. Ждете похвал? Обождем немножко. Будет вернее!
Улыбнулся Серго широкой улыбкой человека, который радуется успеху товарищей, живет большими делами и интересами.
— Пустить такой комбинат в глуши, в необжитом углу — это значит совершить переворот в экономике края. А чтобы сделать переворот, требуется, как известно, хорошая подготовка. Я вам скажу, что на мой взгляд кажется у вас уязвимым и над чем следует поработать.
Серго поднял голову к круглым часам, разделенным на двадцать четыре деления, и, переведя счет времени на обычный, двенадцатичасовый, сказал:
— Первое: это кадры для цехов, которые вскоре будут пущены. Сколько раз напоминал, что надо заняться подготовкой эксплуатационников. А вы зарылись головой в стройку и ничего не видели. На дядюшку не рассчитывайте! Как создали строителей из вчерашних колхозников, красноармейцев, чернорабочих, так должны сами создать горновых, газовщиков, сталеваров, коксовиков, прокатчиков. Конечно, мы вам кое-кого пришлем с Урала, с Украины, но основную массу людей надо подготовить здесь. Если вы сейчас за дело не возьметесь, будет плохо. Цехи поставите, а работать некому будет. Это я считаю главным. Не забывай, товарищ Гребенников, что сегодня ты начальник строительства, а завтра ты начальник строительства второй очереди и директор действующего металлургического комбината. Такова особенность нынешнего периода. Трудно? Да, не легко. Легче быть просто директором завода или просто начальником строительства, но приходится быть и строителем, и технологом.
Звучно и приятно загудел гудок на обед, рабочие шли в столовые. «Столовые здесь хорошие. Нужно порекомендовать другим приехать поучиться. И наглядной агитации. Интересную форму нашли»,— думал Орджоникидзе, глядя в окно.
— Теперь второе. Вы, товарищи, с головой окунулись в строительство объектов первой очереди, а кто будет думать за вас о второй очереди? Передышки не дадим! Не рассчитывайте, товарищи! Не время отдыхать! Я внимательно познакомился с проектными материалами в Москве и здесь. Этот участок вы запустили. В-третьих: говорю с вами не как наркомтяжпром, а как бывший нарком РКИ. Заглядываете ли вы, товарищ директор, в свою бухгалтерию, в свой плановый отдел? Думаете, государство у нас богатое, всякая там экономия не к лицу? Ошибаетесь, дорогие товарищи! Режим экономии — это не только хозяйственный, но и политический лозунг. Политический! Государственный бюджет — температура государственного организма. А уж что касается разной там температуры, то вы, товарищи, можете на меня смело положиться как на бывшего медика!