Анна Петровна прикрывается рукой от слепящего света и, зачарованная, смотрит на невиданное зрелище.
— Это... это не люди... На них молиться надо! — сказала взволнованно. — Какой необыкновенный труд!
Ее услышали рабочие и улыбнулись.
Вышли из цеха, поднялись на площадку печей второй очереди. Оттуда открывался вид на петлю реки, пустырь, на далекую зеленую щетку леса, на голубые вершины гор.
Анна Петровна вздохнула.
— Мне так хорошо, что я боюсь за наше счастье... Но я его не отдам никому! Слышишь, Дмитрий?
Глава II
В это первомайское утро произошло много нежданных встреч.
К пуску цехов первой очереди строительства приехал Джонсон. Он не был на площадке два года и сейчас ничего не узнавал. Ему показалось, что цехи стояли не на том месте, где намечались по генеральному плану, что вообще перешли на другую строительную площадку. С Джонсоном явилось несколько американских друзей, обвешанных биноклями, «лейками», термосами. Американцы смотрели на крупнейший в мире завод, как на свалившийся с неба в тайгу метеорит-уникум... Ходили, щупали, что только можно было общупать, отходили от объектов на приличное расстояние, рассматривали в бинокль, опускались в котлованы строительства второй очереди.
Гребенников сухо встретил гостей, но Джонсон предъявил бумажки, разрешавшие осмотр строительства, и Гребенников вынужден был не чинить препятствий.
— Ваши впечатления?
— О!.. Это колоссально! Колоссально! Вы разрешите более обстоятельно поговорить с вами в свободный для вас час? — просили они.
— Не отказываюсь. А ведь вы, мистер Джонсон, могли нас подвести... — сказал Гребенников в конце беседы.
Джонсон смутился, не зная, впрочем, что именно в виду имел Гребенников.
— Фирма отозвала... Я ни при чем. Служащий... Дисциплина...
— Я не об этом. Помните, квершлаг?
— Какой квершлаг?
— Тот, что у нас значился под литерой «К»?
— Не помню...
— Могу напомнить. Я тогда только что приехал на площадку, мы вместе объезжали угольные месторождения и рудники. Я обратил ваше внимание на залегание. Вы ответили, что квершлаг «К» не представляет интереса. И не только заявили, но сняли эту точку с плана разведок. Но вы сшиблись, у меня неплохая память: просматривая план разведок уже несколько месяцев спустя, я обратил внимание, что квершлаг «К» отсутствует. От этого квершлага мы потом пошли на юг и набрели на полиметаллические залежи, иметь которые хотела бы любая индустриальная страна...
Джонсон ничего не ответил, он примял пальцем табак в своей трубке, но не закурил ее, а засунул в боковой карман.
Когда Джонсон и его компаньоны ушли, Гребенников заметил журналиста, сидевшего на ступеньках лестницы близ литейного двора доменной печи. Вместе с журналистом были Журба и инженер Волощук; втроем они о чем-то оживленно беседовали.
— Как ваши успехи, товарищ Николаев? — спросил Гребенников, уже встречавшийся с журналистом накануне пуска мартеновских и доменных печей: журналист представлял центральную газету.
— Успешно, благодарю вас, — улыбнулся Николаев. — Послал несколько «молний», написал большой очерк о людях комбината.
— Большой и так скоро? Сколько вы у нас — два дня?
— Профессия, Петр Александрович!
— Но ведь быстрота может обернуться против автора дурной своей стороной.
— В каком смысле?
— А в таком, что иной раз читаешь и краснеешь. На мартене выпускают блюминги, а домна выдает профильный прокат!
Все рассмеялись.
— Младенческое время журналистики, Петр Александрович! Сейчас такие чудеса если и встречаются, так весьма редко. Журналисты достаточно разбираются в вещах, о которых пишут. А быстрота — от профессионального опыта, от призвания, если хотите.
— Опыт, призвание — дело, конечно, великое, а знания? — вмешался в разговор Волощук.
Спор возник нежданно, горячий, острый, и было видно, что инженеры выражали сейчас мысли, которые давно рвались наружу, давно волновали их, но не получали выхода.
Инженеры, как известно, любят поговорить о литературе широко.
— Мне кажется, — сказал Журба, — наши литераторы должны иметь не только литературное образование, это, так сказать, основа, но и какое-либо специальное техническое образование, например, инженерное, агрономическое. Без этого, мне думается, нельзя написать грамотно художественное произведение о людях индустриального труда, о людях сельского хозяйства.